Posted 19 января 2011,, 21:00

Published 19 января 2011,, 21:00

Modified 8 марта, 06:26

Updated 8 марта, 06:26

Лес самоубийц

Лес самоубийц

19 января 2011, 21:00
Фильм живущего во Франции вьетнамца Ань Хунг Чана «Норвежский лес» снят по одноименной повести Харуки Мураками. Это редкий случай экранизации, формально обедняющей первоисточник за счет резкого сокращения текста, но, по сути, усиливающей его. Интересно, что картина снята с одобрения автора книги, оценившего потенциал к

Повесть 37-летнего писателя вышла в 1987 году и принесла ему международную известность, сопоставимую с той, которую приобрел Дж. Д. Сэлинджер после выхода романа «Над пропастью во ржи». Сходство между двумя этими произведениями очевидно – оба написаны от первого лица и весьма откровенно рассказывают историю взросления героя, включающую учебу и первые сексуальные опыты; более того, в «Норвежском лесе» очень значим мотив самоубийства, на котором основан один из важнейших рассказов американского писателя – «Хорошо ловится рыбка-бананка». Правда, с этим Мураками переборщил, но экранизатор его слегка поправил, взяв в картину всего три суицида из пяти, описанных в книге, причем развернут только первый: второй упомянут на словах, а третий дан по принципу «часть вместо целого».

В то же время есть не менее показательные различия, из-за которых более раннее и, так сказать, первичное произведение Сэлинджера до сих пор не переведено на язык кино. Лучше автора никто об этом не сказал: «Над пропастью во ржи» – это очень «литературный» роман. Да, там содержатся готовые «киносцены», глупо было бы с этим спорить, но для меня вся ценность книги сосредоточена в голосе рассказчика и его бесчисленных тонкостях... Его нельзя без потерь разлучить с повествованием от первого лица. Согласен, даже если разлучить их насильно, оставшегося материала вполне хватит на так называемый Интересный (а может, просто Занятный) Вечер в Киношке. Вот только мне эта идея кажется едва ли не гнусностью – во всяком случае, она достаточно гнусна, чтобы я не продавал прав на экранизацию. Многие его мысли, разумеется, можно переработать в диалоги или наговорить как поток сознания за кадром, но тут я не могу подобрать иного выражения, кроме как «притянуто за уши».

Поклонники Мураками могут с этим не согласиться, однако «Норвежский лес» – роман значительно менее «литературный», чем сэлинджеровский. И потому, что 16-летний Холден Колфилд – куда более рефлексивный и чувствительный персонаж, чем 19-летний Ватанабэ. И потому, что у Мураками гораздо больше диалогов, которые в кино обогащаются актерскими интонациями и мимикой. И потому, что атмосфера «Норвежского леса» может быть лучше выражена визуальным рядом, нежели словами. Иначе говоря, роман японского писателя, как это ни парадоксально ввиду любви американского кинематографа к «историям», ближе к сценарию, чем роман американского, хотя событийных эпизодов у Мураками существенно меньше.

Это и учел Ань Хунг Чан при переработке книги в фильм. Он пригласил классного оператора Ли Пин Бина, работавшего с Вонг Кар Ваем и другими мастерами юго-восточного кино, который адекватно понял стоявшую перед ним задачу – имитировать на пленке ауру ушедшего, каким оно предстает в памяти пережившего это время повествователя. Тусклая гамма, лишенное резкости изображение, подчеркнутый уход от приемов внешней выразительности, крупные планы, психологические паузы, дающие зрителю возможность заглянуть в собственное прошлое, и сдержанность в эротических сценах, вроде бы противоречащая прямоте романиста, который описывает сексуальные действия языком, лишенным эвфемизмов. Способствует восприятию даже насмешливо упомянутый Сэлинджером «поток сознания за кадром». Поэтому, хотя на экране мало что происходит, фильм способен затянуть настолько, что с ностальгическим чувством смотришь даже на дождь за окном – настолько он соответствует душевному состоянию сакральной троицы любого произведения – автора, героя и зрителя.

К сожалению, при всей правильности общего подхода к экранизации фильм далеко не свободен от недостатков. Настроение сидящего в зале человека – вещь настолько хрупкая, что пара неточных режиссерских решений может превратить зрительское сочувствие в раздражение. Это еще ладно, что Мураками любит битлов, а его экранизатор – радиоголовых, хуже то, что он под конец фильма вводит в него виды, словно переснятые с канала «Дискавери». В результате картина идет 133 минуты, процентов на 30 дольше, чем готово допустить чувство меры, и теряет то, что приобрела за счет благодетельного обрезания книги.

"