Танцор века

Еще более удивительным фактом, чем возраст Моисеева, выглядит неправдоподобно успешная, почти семидесятилетняя история главного моисеевского детища – ансамбля народного танца, состоящая из вечных аншлагов, гастролей по всем континентам и единодушно восторженных откликов прессы. «Если концерты моисеевского балета не заставят вас аплодировать, неистовствовать, топать ногами от удовольствия, значит, вы не совсем нормальны», – писала «Ле паризьен» о гастролях моисеевцев в Париже. «Эти русские танцуют как дьяволы», – вторила ей голландская «Утрехте ниеувсблад». Из каждой страны Моисеев привозил новый танец. Аргентинское Гаучо, венесуэльская Хоропа, югославская Дзюрдевка, мексиканская сюита… Маэстро не постеснялся напомнить не только России, но и другим странам о позабытых ими традициях. Итальянцам Моисеев подарил свою версию тарантеллы – они назвали ее возрождением этого танца. Китайцам преподнес их старинный танец с лентами – зал ревел от восторга и вызывал на «бис». А для испанцев арагонская хота и испанская баллада «по-моисеевски» оказались настоящим эстетическим шоком – в благодарность ансамбль получил почетный орден.

Теперь у Моисеева целый музей наград и премий (только орденов, русских и зарубежных, более тридцати). Его имя трижды вошло в Книгу рекордов Гиннесса: за самую долголетнюю творческую деятельность в области хореографии (с 18 лет в балете Большого театра, с 24-х – балетмейстер, сочинитель танцев), за рекордное количество поставленных хореографических произведений (более 300 танцевальных номеров) и за выдающийся вклад в развитие мировой народно-сценической хореографии. Последняя формулировка звучит туманно, но имеет в виду конкретную заслугу хореографа: Игорь Александрович придумал и развил собственный танцевальный жанр – сценический народный танец. У этого изобретения не было ни аналогов, ни предшественников, ни традиций. Просто до Моисеева никому в голову не приходило показывать зрителю, воспитанному на балете, лихие гопаки, разудалые бульбы и озорные вензеля. А Моисеев, много путешествовавший по стране и с детства боготворивший народный танец (еще в 8 лет увидел, как танцует народ на Сорочинской ярмарке, и запомнил навсегда), взял да перенес самородные национальные пляски с улицы прямо на сцену. Причем не просто скопировал, а дополнил элементами классики и характерного танца (пригодилась школа Большого театра), создав собственную систему танца.

Сегодня можно говорить о выставочности «моисеевского» жанра. Известнейшие номера – танцы «Лето», «Партизаны», «Старинная городская кадриль», флотская сюита «День на корабле», греческий танец «Сиртаки» – это уже не просто визитные карточки ансамбля, а часть истории и культуры разных стран. Они как музейные экспонаты хранятся мастером в первозданном виде. Моисеев намеренно ничего не переделывает. Он убежден, что танцевальный номер – это творение времени и обстоятельств, он интересен как осколок памяти, которую не изменить. Оберегая старое, Моисеев не перестает творить. У него, несмотря на возраст, еще море грандиозных планов. Например, создать собственный театр танца. Все-таки слово «ансамбль» уже несолидно для такого прославленного коллектива. А главная мечта Моисеева – чтобы изобретенный им жанр развивался и не превратился в классику – осуществляется уже много лет: многочисленные коллективы, созданные при участии Моисеева, танцуют по всему миру: и в Венгрии, и в Болгарии, и в Польше, и в Чехии, и в Словакии, и во Франции, и в странах СНГ. Тысячи последователей, учеников, новых течений. А сравнить балетмейстера Игоря Моисеева пока не с кем. Он так и остается единственной звездой в жанре, который придумал сам.