Жизнь как ожидание смерти

Два с лишним десятка лет назад, в конце 1980-х, санкт-петербургский фестиваль начинался как крупный международный форум документального кино, мирно отколовшийся от московского, который в советские годы включал в себя все, что только можно. Форум был большой и шумный. Выходила газета, в которой молодые критики ежедневно оттачивали свои перья. Бушевали пресс-конференции, на которых за лучший вопрос награждали бутылкой шампанского. А из окон фестивальной гостиницы «Ленинград» виднелась «Аврора», новый залп которой, казалось, вот-вот сметет ту самую власть, приход которой она когда-то возвестила.

Документальное кино, как персонаж Сухово-Кобылина, шло впереди прогресса. Победителями первых фестивалей становились фильмы-события: «Встречный иск» Рудермана и Хащеватского, «ДМБ-91» Алексея Ханютина, «Беловы», открывшие Виктора Косаковского вместе с направлением, которое позже получило название «реального кино». С тех пор утекло много воды. «Послание» стало ежегодным, передвинулось с зимы на лето, перестало блюсти чистоту жанра и разбухло за счет национального конкурса, игровых короткометражек и анимации. Старая аудитория растерялась, новая не очень-то сложилась. Число зрителей, особенно на дневных просмотрах, ненамного превышает число членов четырех жюри, а количество знакомых, вопреки общему фестивальному закону, не обнаруживает тенденции к увеличению.

Похоже, что руководство «Послания» осознало необходимость обновления – в этом году президентский пост занял Алексей Учитель, известный своими игровыми и документальными фильмами. Удастся ли ему остановить старение фестиваля, покажут ближайшие год-два.

Когда смотришь в день по двадцать картин, почти не связанных между собой, из памяти естественным образом исчезают короткие, и остаются длинные. И трудно не заметить, что многие из них соразмерны фестивалю в том смысле, что говорят о старости или о смерти.

Аннотация к фильму Александра Гутмана «17 августа» излагает его содержание лапидарно и прямо: «Когда жизнь есть лишь ожидание смерти». Речь о жизни приговоренного к пожизненному заключению за убийство трех человек. Режиссер наблюдает за ним, как надзиратель – через дверное окошко, без сочувствия и без попыток понять. О том, кого убил, как убил, почему убил – ни слова. Камера отстраненно показывает, как он качает мышцы, как обращается к Богу, как принимает пищу. Камера в камере. Однообразные периодические движения, при созерцании которых в душе не возникает ничего, кроме пустоты. Полная и едва ли не нарочитая противоположность «Высшему суду» Герца Франка и «Хладнокровному убийству» Трумена Капоте. Какой опыт хотел передать нам режиссер и зачем – неизвестно. Единственное, за что хочется сказать автору спасибо – за то, что могильный холод его фильма временами убивал жару в зрительном зале.

Качается и герой фильма Мооники Сиимец (Эстония), 83-летний живчик, готовящийся к чемпионату мира по прыжкам с шестом (!) среди пожилых людей. Как он прожил жизнь, о чем может рассказать – юной Моонике совершенно неинтересно. Ее занимает только человеческая механика – тренировки и соревнования. Зрительская зевота начинается с пятой минуты и прерывается лишь в финале, когда герой, не выиграв чемпионского звания, обещает получить его в 90 лет – за отсутствием соперников в этой возрастной категории.

А вот картина Андреса Гауйя «Виктор», цепко следящая за парнем, у которого обнаружили тяжелую болезнь. Смотришь фильм и понимаешь: герой надеется выжить, а режиссер знает, что он обречен. Похоже, автор потому и взялся снимать, что полагает, будто в документальном кино смерть героя – высшее достижение режиссера. И в поведении камеры волей-неволей проявляется нечто стервятническое, будто она в самом деле с нетерпением дожидается конца..

За тяжелой болезнью героя, 26-летнего финского боксера, следит также камера Мохаммеда Эль Абуди в фильме «Спарринг с судьбой», но предметом ее интереса является не человек, а то, что, по мнению постановщика, помогает ему преодолеть заболевание – ислам. И картина из документальной превращается в пропагандистскую. Сначала в лобовое сочинение на тему: «Вера – лучшее средство от недугов». А потом, когда герой из Финляндии перебирается в ОАЭ – в рекламный ролик, ведущий которого восхваляет преимущества эмиратского образа жизни. За финские деньги, между прочим.