Спектаклей много не бывает

За три недели в Авиньоне в этом году должны показать свои спектакли более чем 500 театров. Расписание настолько плотное, что программа на сотне театральных площадок города идет нон-стоп. Первый спектакль в Авиньоне начинается в 9.45 утра. Последний – далеко за полночь (задержавшийся из-за ливня показ спектакля Анатолия Васильева начался в 2 часа ночи). Днем публика бегает от площадки к площадке по раскаленным от солнца авиньонским узеньким улочкам. А бродячие артисты используют для представлений улицы и площади города.

В этом году истекает срок мандата двух директоров фестиваля – Венсана Бодрийе и Ортенз Аршамбо, во многом определивших нынешний облик самого престижного театрального смотра. Именно они стали приглашать для формирования программы ведущих европейских режиссеров. И если, скажем, выбор приглашенных немецким режиссером Томасом Остермайером пришелся по душе публике и критикам, то прошлогодняя авангардная программа, составленная бельгийцем Яном Фабром, вызвала просто шквал недовольства – успокаивать прессу приезжал лично французский министр культуры (кажется, это недовольство может сыграть свою негативную роль в продлении мандатов директоров Авиньонского фестиваля).

В этот раз куратором был приглашен знаменитый французский хореограф венгерского происхождения Йозеф Надж (московская публика довольно хорошо знает его работы по частым гастролям в нашей столице). К юбилейному году Надж отобрал работы признанных лидеров современного театра, объединив разнородные постановки общей темой «Путешествие». Сам Надж привез в Авиньон два своих спектакля: «Асобу» по мотивам поэзии Анри Мишо и японских ритуалов и совместный проект с Мигелем Барсело «Пасо добль».

Питер Брук привез в Авиньон спектакль «Сизве Бензи мертв» – путешествие в глубь Черного континента (воспоминание о временах апартеида в Южной Африке). Бельгийский хореограф Алан Платель покажет здесь свою новую работу со странным названием «Vsprs», где объединяются элементы цирка, пантомимы, драмы и современного танца. По объяснению постановщика, «vsprs» – это согласные, оставшиеся от слова «vespers», то есть «вечерня».

Любимый Москвой основатель конного театра Бартабас покажет в Авиньоне свой спектакль «Восход солнца» (его привозили в российскую столицу на Чеховский фестиваль) и новую работу – «Batutta», посвященную молдавским цыганам.

Русский театр на фестивале представляет «Школа драматического искусства» Анатолия Васильева. В программе две его постановки: последняя премьера театра в помещении на Поварской – «Моцарт и Сальери. Реквием» и спектакль «Илиада. Песнь XXIII». Кроме того, в Авиньоне будет показана киноверсия культового спектакля мастера «Серсо».

В фестивальную тему («путешествия») спектакли Анатолия Васильева добавили дополнительный обертон: «путешествие в смерть». Обе постановки – своего рода ритуальный обряд похорон. В двадцать третьей, предпоследней песне «Илиады» повествуется о том, как Ахилл призвал ахейцев оплакать и погрести погибшего Патрокла: «Когда мы сердца удовольствуем горестным плачем, здесь, отрешивши коней, вечерять неразлучные будем». И в течение трех часов (спектакль идет без перерыва) длится этот обряд погребального плача героев и хора. Музыка, специально написанная к спектаклю Владимиром Мартыновым, организует и направляет действо. Слова, то выкрикиваемые на скандировке, то произносимые полушепотом, то тонущие в общем реве-хоре, практически неразличимы. После долгого повторения вдруг разбираешь слово: «Восплачем!» Или: «Воздвигнетесь, ветры». Слово существует на равных с другими звуками: звуками меча, рассекающего воздух, летящего копья, босых ног, стучащих по деревянному настилу. Актеры показывают элементы восточных единоборств: бьются на мечах и копьях, натягивают луки, сходятся врукопашную. А потом рассаживаются, точно для медитации, в неподвижные кружки: ни дать ни взять – изваяния. Чуть ли не с облегчением воспринимаешь единственный яркий, чисто театральный ход постановки: на сцену вываливается куча изуродованных кукол, похожих на мертвых истерзанных младенцев.

И в эту минуту вдруг с прозрачной ясностью обнаруживается, что смерть никогда не кончается: одна влечет за собой другую, третью, четвертую. Как однажды заметил известный остроумец Ежи Лец, у смерти клиентура не вымирает. И это единственное путешествие, которое бесконечно.