У каждого свой крест

Польскому кинематографу свойствен суровый реализм, подчас на грани натурализма, и в конкурсной программе этого года он наиболее заметен. «Черный четверг» Антони Краузе – реконструкция действительных событий, сконцентрированных вокруг 17 декабря 1968 года, когда в Гданьске войска открыли огонь по рабочим-демонстрантам и убили 18 человек. Режиссер показывает происходящее в разных местах и на разных уровнях – на улицах, в квартирах, в парткомах, в армии, полиции и в высшем руководстве страны, создавая объемную панораму трагической недели.

Такой же по сути метод использует Кшиштоф Лукашевич в «Линче», за которым стоит реальная расправа деревенских жителей с уголовником, терроризировавшим одиноких местных женщин. Беспомощность жертв, бессилие полиции, длительная безнаказанность насильника, тенденциозность суда, демагогия прокуратуры – всепроникающая камера рассматривает проблему со всех сторон, помещая отдельный случай в общественный контекст и проводя жесткий анализ положения дел.

К социально-критическому направлению относится и фильм Барбары Сасс-Здорт «Именем дьявола», где предметом критики становится религиозная одержимость, но жанр здесь другой – скорее притча, чем квазидокументализм. Местом действия избран женский монастырь, чья настоятельница порывает с местными церковными властями, отгораживается от грешного мира колючей проволокой и призывает харизматичного пастыря, который учит монашек познавать Иисуса не только духом, но и плотью – да так, что герои Боккаччо, Кавалеровича и Альмодовара отдыхают. И не нужно большой проницательности, чтобы увидеть в картине аллегорию самоизолирующегося тоталитарного государства, стремящегося завладеть умами и телами своих подданных. Не менее актуальна и другая авторская мысль – что одержимый поиск Бога приводит в объятия его извечного антипода.

Нескольким фильмам конкурсной программы можно было бы дать то же название, какое Андрей Смирнов дал своей недавней работе: «Жила-была одна баба». Вот «Роза» Войтека Смажовски – послевоенная история мазурки (мазуры – потомки польских поселенцев в юго-восточной Пруссии, исповедующие лютеранство и говорящие по-немецки). Фашисты хотели мазуров онемечить, захватившие власть при помощи Советской армии коммунисты – ополячить, и женщинам этой «промежуточной» национальности приходилось хуже всего: их насиловали еще и русские солдаты.

Столь же невеселая судьба у Иоанны, героини одноименного фильма Феликса Фалька, которая в оккупированной Варшаве прячет у себя оставшуюся без родителей еврейскую девочку. Спасая ее от отправки в лагерь смерти, она вынуждена расплачиваться телом с немецким офицером, за что подвергается унизительной процедуре со стороны польских подпольщиков.

Не обойдены вниманием и польские мужчины. Герой «Зала самоубийц» Яна Комасы – женственно-красивый юноша, сын состоятельных родителей, предоставивших его самому себе, то есть неопределившейся сексуальной ориентации и своему асоциальному поведению. А также Интернету, который позволяет ему найти в скайпе собеседницу с суицидальными наклонностями и обрести виртуального двойника, но не выводит из тотального одиночества. Кстати, фильм «Одиночество в сети» Витольда Адамека был показан на одном из прошлых фестивалей, так что «Зал самоубийц» может рассматриваться как продолжение темы.

Окидывая беглым взглядом предлагаемый вниманию российских зрителей польский конкурс, трудно не заметить, что, когда сходная по тональности программа российских фильмов или отдельные ленты социально-критической направленности показываются на отечественных, а тем паче на зарубежных фестивалях, наши «патриоты» поднимают несусветный крик. Так было с «4» Ильи Хржановского, «Однажды в провинции» Екатерины Шагаловой, «Бубном, барабаном» Алексея Мизгирева, «Волчком» Василия Сигарева и другими произведениями «неореалистической» волны. Фестивальных отборщиков обвиняют в русофобии, режиссеров – в очернении России в угоду Западу, в пропаганде безнадежности и чуть ли не в предательстве национальных интересов. И при этом твердят, будто мы единственная в мире страна, которая позволяет своим кинематографистам снимать себя в столь нелицеприятном свете. Хотя в действительности таков весь гражданственный кинематограф мира, представленный на международных кинофестивалях: гражданское чувство – в первую очередь критическое.