Чудо с конями и змеями

Как известно, по-настоящему икону оценили только в начале ХХ века. До этого темные церковные доски почитались только в храмах как молельные образы. Лишь когда почерневшая олифа с них была снята и открылись краски икон, русские зрители, а за ними и весь мир ахнули. Случилось это в 1913 году. За четыре года до того появился частный музей иконы – собственно, к этой дате – 1909 год – и приурочен нынешний проект. К слову сказать, собирание икон всегда было по преимуществу частным делом (лидировали здесь старообрядцы, купцы, славянофильски настроенная профессура) – императоры со времен Петра предпочитали западные картины.

Вторая волна «иконного бума» пришлась на оттепельные 60-е годы прошлого века. Художники, историки, музыканты, геологи, приобщаясь к корням, путешествовали по Северу, а заодно везли к себе иконы из развалившихся церквей и заброшенных домов. Понятно, что музейщики считали их вандалами. Те, в свою очередь, указывали на равнодушие и медлительность госучреждений в спасении шедевров. Перемирие ненадолго наступило в 1974-м, когда собирателям разрешили показать свои вещи в Музее Рублева. Как раз многие участники тогдашней выставки встретились сейчас в Пушкинском.

Наконец, третий период – уже не столько собирания, а разбазаривания – пришелся на перестроечные годы, когда икона считалась чем-то вроде туристической валюты. О нем вообще вспоминать стыдно.

То, что сейчас икона вновь актуальна, наверное, можно объяснить кризисом. Понятно, что лики, писанные по золоту, в отличие, скажем от бесконечных пейзажей XIX века, в цене не потеряют. Да и на Запад в случае чего лучше мигрировать с патентованным товаром. Но истинная причина подъема иконы другая. У коллекционеров появилось больше возможностей оценить собственные шедевры: перестать скрываться от министерского шантажа, привлечь отличных реставраторов, искусствоведов, показывать вещи на выставках. Более того, музейщики и частные хранители икон вдруг поняли взаимный интерес. Об этом как раз стоит сказать особо.

Перед самым вернисажем владельцы икон искренне заверяли, что хотят возвратить шедевры людям. Не в смысле отдать их государству – а дать возможность эти творения увидеть (для того они и создали еще один музей иконы – нечто вроде сообщества). Тут же возник резонный вопрос: «Если уж «возвращать иконы», не стоит ли их нести в церкви?». Возражений было два: во-первых, церквей, откуда происходят многие образы, попросту не существует. Во-вторых, это – высокое искусство, а не только предмет культа (аргумент советский, но и поныне актуальный).

Собственно, вся выставка и призвана доказать, что икона – художественное, музейное явление мирового масштаба. То есть «шедевр». Мало того, что здесь представлены невероятно ранние иконы XIV–XV веков, которых в музеях можно сосчитать по пальцам, экспозиция обучает именно видеть многообразие форм, выразительность линий и красок, невероятную изобретательность мастеров.

Взять, например, несколько икон «Чудо св. Георгия о змие». Изображение мы прекрасно знаем по московскому гербу: воин, конь, змей. Но только тут можно увидеть, во-первых, один из древнейших его вариантов (XIV века из собрания художника Воробьева). Во-вторых, удивиться такому разнообразию подходов – от подробного рассказа про царевну, которую принесли зверю на съедение, и про ее чудесное спасение святым (почти кадр из хоррора), до почти геральдического знака без каких-либо деталей. Особенно потрясает змий: на одной иконе он – реальная змея, на другой, того же XV века, – уже дракон с лапами, пастью, ушами и в качестве бонуса – крыльями. На одной доске змий написан розовыми красками, на другой – черной. Та же история с конем: на ранних иконах он черной масти, на других – белой. Предвзятое отношение к иконе – будто там все условно и нет никаких признаков жизни – немедленно рушится, стоит только посмотреть на конскую упряжь: на всех образах она разная (попоны, седла, ремни, ленты). Можно ли прочувствовать это по одному образу в церковном алтаре?

Многие сочтут название выставки претенциозной – «шедевры», которые почти никто не видел, еще должны доказать свою шедевральность. В этом случае очень бы помогли какие-то разъяснения о каждой вещи. Иначе придется покупать довольно дорогой каталог. Но это всегдашняя беда выставок в Пушкинском: зрителя оставляют один на один с бесконечным рядом (135 экспонатов) досок, не предлагая никаких подсказок для вдохновения.