Застопорившийся Стоппард

Написанная в 1966 году трагикомедия «Гильденстерн и Розенкранц мертвы» – первая полнометражная пьеса в наследии британского драматурга чешского происхождения Тома Стоппарда и одна из самых знаменитых пьес в его драматургическом портфеле. Как часто бывает, появление нового автора бросает современному театру вызов, предполагая новую систему постановочных средств и актерской техники. Пьеса Стоппарда вызвала целую череду постановок по всему миру и вереницу пьес-подражаний, среди которых «Купец» Арнольда Уэскера, «Место, которое называется Рим» Джона Осборна, «Макбет» Эжена Ионеско, «Макбет» и «Гамлет-машина» Хайнера Мюллера.

Драматурги с увлечением осваивали правила игры с классикой, предложенные Стоппардом. Режиссеры искали средства для воплощения авторского мира – ироничного, парадоксального, изобилующего аллюзиями и цитатами, парафразами и «вариациями на тему», построенного по принципу головокружительного парада отражающих зеркал. В конце концов, Стоппард снял по своей пьесе фильм, ставший главным событием Венецианского фестиваля 1990 года, где он был награжден Венецианским львом. В том же году пьеса Стоппарда впервые была напечатана в нашей стране, причем в переводе Иосифа Бродского. Свой перевод поэт сделал еще до насильственного выдворения из СССР, и рукопись неведомыми путями сохранилась в архивах журнала «Иностранная литература» (сам поэт не только утратил текст, но и успел забыть о самом существовании перевода). В том же году появилась первая постановка пьесы на сцене. Режиссер Евгений Арье поставил на Малой сцене Театра Маяковского спектакль, ставший одним из важных вех столичной сцены. С тех пор пьесы Тома Стоппарда периодически появляются на подмостках российских театров. Можно вспомнить стильную «Аркадию», поставленную в БДТ эстонцем Эльмо Нюганеном, и многочасовой «Берег утопии», появившийся в РАМТе в прошлом сезоне в постановке Алексея Бородина.

Решение молодого режиссера Павла Сафонова с командой приглашенных актеров поставить пьесу «Гильденстерн и Розенкранц мертвы» вызвало недоверчивое недоумение. Как вписать философскую притчу Стоппарда в антрепризный формат, традиционно предпочитающий пьесы совсем иного жанра и направленности?

Посмотрев спектакль «Другого театра», можно убедиться, что любую пьесу подогнать к нужным стандартам не так уж трудно. Отсекается все, что не имеет отношения к движению сюжета (хотя бы это и были куски текста, важные для движения авторской мысли). Безжалостно вымарываются реплики, «мешающие» актерам (хотя оставшийся текст исполнители довольно лихо разбавляют отсебятинами). Текст уплощается и в итоге нивелируется. Наконец, для компактности постановки режиссер Павел Сафонов выбрасывает как ненужную важнейшую тему Стоппарда – тему двойников. В пьесе Гамлет, Клавдий, Офелия, Полоний имеют своих двойников, которых разыгрывает бродячая труппа. Столкновение реальности и иллюзии, жизни и театра, травестия жизни – нерв и смысл стоппардовского сюжета. В постановке Павла Сафонова весь Эльсинор – лишь театральная декорация, в которой кривляются странствующие актеры.

На фоне задника с изображением облаков плывут театральные дымы (как положено в антрепризе, декорация Виктора Платонова незамысловата и удобна в перевозке). Исполнители, лишенные общей задачи, собранные с бору по сосенке с разных театральных команд, показывают, кто на что горазд, и дурачатся в меру отпущенных богом способностей. Григорий Сиятвинда, играющий актера-демиурга, командующего театральным парадом, довольно лихо пародирует интонации и мимику руководителя «Сатирикона» Константина Райкина. Евгений Стычкин (Розенкранц) демонстрирует обаятельное и лукавое простодушие, приставшее больше бравому солдату Швейку, чем герою Стоппарда. Наконец, главный мотор постановки Анатолий Белый (Гильденстерн) изящно дурачится в тихих сценах и практически срывает голос в сценах драматических.

Отброшены как ненужный балласт авторская философия, спрямлен ход авторской мысли – и спектакль как пустая пробка победно несется к финалу, не затрагивая ни мыслей, ни чувств. Павел Сафонов блестяще демонстрирует нам, что нет такой пьесы, которую нельзя было бы приспособить к своим маленьким задачам. Но это мы и без постановки «Другого театра» хорошо знали.