Короли и свита

Титанические усилия Регины Дубовицкой и Евгения Петросяна, которым язвительные телеобозреватели присвоили титулы некоронованных королевы и короля российской пошлости, не пропали втуне. После субботней премьеры на «первой кнопке» суперпроекта «Минута славы» стало в который раз ясно: «Королей делает свита».

Посыл программы прост и демократичен: «Каждый человек нам интересен, каждый человек нам дорог». Если поскрести как следует, любой россиянин чем-нибудь одарен и за это заслуживает поощрения. Первый канал в качестве поощрения самому одаренному выделил 1 млн. рублей. Не считая денег на кастинг: в городах и весях идет отбор кандидатур на участие в телешоу «Минута славы». Отныне еженедельно те, кому обрыдли «Кривые зеркала», могут сравнить копию (королей) с оригиналом (свитой).

Нет ничего удивительного, что первый блин вышел комом: в разгаре была широкая Масленица. Да и не могли участники шоу составить серьезную конкуренцию раскрученной «Фабрике звезд» и даже приснопамятной рубрике «Слабо?» из программы «Сам себе режиссер». Кто бы и что бы там ни говорил, «фабрикантов», прежде чем выпустить на сцену, муштруют многоопытные дрессировщики, а те, кто ходил по битому стеклу и корчил рожи в «Слабо?», делал это, как ни странно, без претензий на исключительность. Участники же новоиспеченной «Минуты славы»– в большинстве своем люди из той же категории, что и извозчик из анекдота про Шаляпина: «Да певец разве ж работа! Я тоже, когда выпью, пою!»

Членов жюри писателя Татьяну Толстую, главного кавээнщика страны Александра Маслякова и певца-депутата Иосифа Кобзона поставили в сложную ситуацию. Им предстояло определять на аптекарских весах удельный вес пошлости в том или ином выступлении. А ее было где больше, где меньше, но в целом все это напоминало провинциальный ярмарочный балаган. Поэтому и оценки в каждом отдельном случае не отличалось объективностью и убедительностью. Это все равно, что Шаляпину предложили бы оценить качество пения пьяного извозчика. Попробуй объясни двум престарелым тетенькам, фальшиво завывающим под фонограмму, почему это не пение. «Да они разве могут понять, что у нас в городе нас все знают, как артисток!» – возмущались отвергнутые тетеньки. Не задумываясь, что, если б их пустили в финал программы, ничего нового на суд публики они бы не предложили. «Шумел камыш» всегда поется одинаково...

Более-менее сухой из воды смогла выйти, пожалуй, лишь г-жа Толстая, чаще всех нажимавшая кнопку с противным сигналом, возвещавшим, что данному участнику отказано в прохождении в финал. Но внятно объяснить мотивацию своего «вето» инженер человеческих душ не смогла ни разу. Потому что о вкусах не спорят. Иосифу Кобзону понравился офицер, протыкавший себя металлической арматурой, но не понравился дрессировщик кобры, залихватски пивший выдавленный из нее яд. Александру Маслякову не понравился пародист, пародировавший Максима Галкина, который, в свою очередь, пародирует Людмилу Гурченко, зато понравилось двухлетнее существо по имени Марк, умножавшее трехзначные числа и извлекавшее квадратные корни из чисел двухзначных. Правда, при этом чудо-чадо практически не умеет говорить, и понять его в силах лишь продвинутая мамаша. Что же касается Татьяны Толстой, то, похоже, искренне понравилась ей лишь школьница, зажигательно сплясавшая нечто аргентинское, при этом, выходя на каждый новый круг, в прямом смысле занижавшая себе планку – то, как она проползала под палочкой, положенной концами на две бутылки с кока-колой, в самом деле внушало гордость за родину Пушкина...

Кстати, о Пушкине. Еще в молодости он восклицал, озираясь окрест себя: «Зачем ничтожных героев?» А в зрелых летах, описывая суд пошлой толпы, судачащей о гениях: «Он такой же, как мы! И подл так же, как мы!», возражал: «Врете! Подл, но иначе!» Полтораста лет прошло – и ничего не изменилось. И, отвергнутый жюри на глазах у всех страны бомж по кличке Корней, которому показалось мало барабанить на пластиковых канистрах из-под краски в подземном переходе, уже за кулисами, ухмыляясь, заявил: «Да эти люди, которые в жюри, для меня вообще не авторитеты». И еще что-то в том смысле, что народу виднее, кто на телевидении делает погоду, – именно такие самородки, как он.

Если подумать, Корней в чем-то прав.