Оценили сцену

раз за драки попадал в милицию (в подростковом возрасте чудом избежал суда). Впрочем, на свое нетеатральное положение Артуру грех было жаловаться: высокие гонорары за съемки в главных ролях позволяли кормить семью. Деньги отдавал маме (учительнице рисования), которая покупала продукты двум младшим сыновьям и дочке. О том, что заставило его попроситься в «Современник», Артур рассуждать не хочет. Но не скрывает, что кино не всегда приносило удовлетворение. «Попросил Сергея Гармаша, чтобы тот сказал обо мне Галине Борисовне Волчек, – сказал Смольянинов «НИ». – Она устроила мне встречу, поговорила сорок минут, а вскоре я играл уже Соленого в «Трех сестрах». Как потом говорила Галина Борисовна, она сразу поняла, что я свой».

В отличие от Артура у выпускницы ВГИКа Алены Бабенко был иной путь в «Современник». Звезда фильмов «Водитель для Веры», «На Верхней Масловке», «Андерсен» не предполагала, что однажды попадет в какой-либо театральный коллектив. Однако со временем почувствовала то же, о чем говорит Миллиоти, – что кино «отжимает» артиста. В интервью «НИ» она призналась, что, несмотря на свою известность, долго искала дорогу в театральный коллектив. «Я не знала, как попасть в театр, – говорит Бабенко. – Просто так ведь не придешь с улицы. Кроме того, мне казалось, что везде уже набраны труппы, я взрослая и меня не возьмут. Сомнения терзали мою душу. Но вдруг Галина Борисовна сама пригласила меня в «Современник». И здесь я почувствовала себя как в неосвоенном космосе, познавать который можно бесконечно. За это я и люблю театр. В кино невозможна работа над ошибками, и не от тебя зависит, какой дубль войдет в картину. В театре в каждом спектакле возможна проба, вариация, импровизация. Это и есть самый сладостный процесс для актера».

«В кино происходит что-то страшное»

В уходящем, кризисном году появилась еще одна причина для того, чтобы киноартисты потянулись в театры. Многие студии и продюсерские компании резко сократили расходы на производство кино. Снизились не только гонорары, но и количество новых сериалов и картин. Начальник отдела по работе с театральными деятелями Москвы и Московской области Татьяна Никитина сказала, что «в кино теперь нет стабильности, как раньше, поэтому многие рванули в театр. Правда, и в театре тоже не очень высокие зарплаты, но, во всяком случае, они регулярны. Как сказал мне один из режиссеров Театра Станиславского, теперь все держатся за свои места. Лучше стабильность в театре, чем нестабильность в кино. А в свою очередь это создаст атмосферу здоровой конкуренции, что профессиональному театру пойдет только на пользу. В кино есть другая тенденция. Там настолько маленькие ставки, что на главные роли соглашаются действительно средние артисты».

В этом году в России количество новых кинопроектов сократилось на 50%. Из-за резкого снижения инвестиций продюсеры были вынуждены запустить в производство не 150 новых фильмов, как планировалось, а всего около 80. Поэтому для многих кино стало убыточным видом бизнеса, что повлекло за собой целый ряд негативных последствий. Актер Виктор Сухоруков, который на протяжении последних девяти лет выходил на театральную сцену лишь от случая к случаю, а основной заработок получал благодаря съемкам, теперь стал появляться перед кинокамерой значительно реже.

«Сейчас в нашем кино происходит что-то страшное, – посетовал в интервью «НИ» Сухоруков. – Все ругаются, все что-то делят. И это люди одного воспитания, одной профессии, вышедшие из одних стен, из одной коробочки. И теперь они ссорятся из-за так называемого «бабла». Из-за госзаказов готовы поубивать друг друга. И я думаю: да отдайте вы эти деньги на строительство кинотеатров для отечественных фильмов! Пусть люди в нашей стране ходят смотреть наше кино. Но сейчас дефицит в средствах. Как следствие – дефицит снимающихся картин. А значит – дефицит рабочих мест. Началась групповщина. Начали снимать только членов своего клана. А как же? Им же зарабатывать на жизнь надо. Нельзя же допустить, чтобы деньги уходили на сторону. Сужается круг. Поэтому я рад, что в моей жизни появился театр. В этом году я стал артистом Театра Моссовета. Здесь как-то чище (может, потому что денег меньше). Целый год репетировал царя Федора, отказался от всех предложений, всех проектов. И такого насыщенного, такого бессонного года у меня давно не было».

«На сцене они растеряются»

Однако далеко не каждый актер, дебютировавший в кино, способен перейти на службу в хороший репертуарный театр. Особенно слабы в этом плане сериальные артисты, которые избалованы «конвейерным» заработком. «Как правило, звезды сериальной продукции достаточно ущербны, – поделился своим мнением с «НИ» драматург, кинорежиссер Виктор Мережко. – Если их выпустить на сцену перед залом в 500–700 человек, они просто растеряются. Три часа держать публику – это очень сложно».

Мережко сторонник иного процесса, который был характерен для советского кино, когда актер начинал сниматься в фильмах только после серьезной театральной закалки. Потому и сыграли десятки разноплановых ролей Олег Янковский и Александр Збруев, Николай Караченцов и Александр Абдулов, Олег Табаков и Михаил Козаков, Ирина Муравьева и Любовь Полищук… Впрочем, исключения из правил тоже были. Например, Олег Стриженов из-за сложного характера чаще играл в кино, чем на театральной сцене. А Вячеслав Тихонов мало работал в театре, поскольку природой ему был дан тихий голос. Но едва он появлялся перед публикой, мог, как говорится, часами держать зал. «Нынешним молодым актерам, – заключает Мережко, – сначала надо пройти крещение театром, а уже потом идти в кино. Почему российская театральная подготовка считается одной из лучших в мире? Потому что, скажем, в Америке готовят в первую очередь артистов, которые не столько сцену должны чувствовать, сколько кадр, а у нас наоборот».

Антрепризный клан

В современной киноиндустрии можно назвать несколько десятков артистов, которые, заработав популярность у кинозрителей, ушли в антрепризу: Оксана Фандера, Татьяна Арнтгольц, Марат Башаров, Владимир Долинский, Татьяна Васильева, Елена Проклова, Ольга Волкова, Валерий Гаркалин, Станислав Садальский и многие другие. Когда у одного из народных артистов СССР спросили, зачем он играет в антрепризе, он простодушно ответил: «Восемьсот рублей платят за репетицию, две тысячи – за спектакль». Дело было несколько лет назад. Сейчас расценки значительно увеличились. Участники антрепризы получают за спектакль от ста долларов до полутора тысяч. Естественно, что при таком «чесе» качественную игру встретишь нечасто. Молодым артистам вряд ли антрепризного опыта хватит даже для работы в кино.

«Именно здесь и кроется одна из проблем, – говорит «Новым Известиям» кинорежиссер Вадим Абдрашитов. – Когда актер соглашается играть в халтуре, то о каком внимании режиссера может идти речь, если играть, по сути, нечего? В репертуарном театре артист играл бы в спектаклях по пьесам Островского, Шекспира, Чехова или Вампилова. То есть имел бы дело с серьезным литературным материалом. А в антрепризе, как правило, халтура. Под халтурой я понимаю некачественную пьесу и некачественную работу режиссера с ней. К сожалению, этот процесс остановить невозможно: артисты все равно в нем, хотя прекрасно знают, что это липа и чушь».