Posted 17 октября 2012,, 20:00

Published 17 октября 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:20

Updated 8 марта, 05:20

Министерское ханжество

Министерское ханжество

17 октября 2012, 20:00
В КиноСоюзе состоялся специальный показ фильма Майи Милош «Клип», которому замминистра культуры Иван Демидов отказал в прокатном удостоверении. Если кто-то ожидал увидеть скандальное зрелище, то был разочарован – сербская лента находится в том же стилистическом ряду, что и фильмы Валерии Гай Германики («Девочки», «Все

Разница в степени откровенности, с которой Милош и Германика показывают интимные отношения, обусловлена не режиссерскими установками или предрассудками, а состоянием персонажей. А также тем, насколько они сроднились с нынешней техникой, позволяющей фиксировать личную жизнь, ранее открытую разве что спрятанным камерам наблюдения и тайным сотрудникам госбезопасности. Мобильный телефон, позволяющий человеку заснять любые свои проявления, плюс Интернет, предоставляющий возможность выставить их на всеобщее обозрение, поставили под вопрос само понятие интимности, психологически базировавшееся на возможности скрыться от посторонних взглядов. Наличие карманного соглядатая и неистребимый соблазн сделать тайное явным принципиально изменили соотношение между частным и общим. То, что у Германики выражалось «порхающей» безличной камерой, рассматривающей жизнь «взглядом мухи», на самом деле было взглядом сотового телефона, помещенного авторами в прежде интимную зону, из которой открывались совсем иные ракурсы, нежели те, что могла запечатлеть громоздкая кинокамера.

Милош сделала следующий шаг: во многом (но не везде) отказалась от безличной точки зрения, «передоверив» ее героине, которая почти маниакально снимает саму себя, но отнюдь не только для себя. Благодаря этой смене авторской позиции со зрителем происходит метаморфоза: за гормональной жеребятиной, за физиологией и матерщиной начинает просматриваться беззащитный внутренний мир девочки-подростка, оказавшейся в плену собственных инстинктов и семейного воспитания, точнее, мир, единственной защитой которого служит вездесущий мобильник. Вместе с тем режиссер вовсе не предоставляет героине свободу навязывать зрителям то, что выходит за пределы художественной задачи, почти демонстративно пресекая сцены, продолжение которых превратило бы эстетику в порнографию, чего, между прочим, не делают режиссеры множества беспрепятственно выпускаемых на экраны фильмов, безбожно затягивающих эротические сцены вне всякой художественной необходимости. Точно так же Милош обрубает, как обращение Александра Расторгуева и Павла Костомарова в фильмах «Я тебя люблю» и «Я тебя не люблю», прочие эстетически рискованные эпизоды, потенциально жестокие или сентиментальные. В этом смысле ее монтаж так же строг, как обращение Расторгуева и Костомарова с видеоблогами своих персонажей, выражающих субъективную позицию и подчас не менее острых, чем блог героини Милош. К счастью, наши режиссеры успели выпустить «Я тебя люблю» раньше, чем бывшего ведущего «МузОбоза» Ивана Демидова, говоря языком сталинского времени, «бросили на культуру».

После показа фильма Сэм Клебанов, генеральный директор кинокомпании «Кино без границ», сообщил под хохот зала, что в Чехии фильм выпущен в прокат с титром «Запрещено в России». Далее был зачитан официальный ответ Ивана Демидова на запрос компании относительно проката фильма (напомним, что спецпоказы прокатом не являются). Собравшиеся с интересом узнали, что г-н Демидов втихую отказался от ранее озвученных его подчиненными аргументов в пользу запрета «Клипа». А именно: от демагогической ссылки на «Закон о защите детей», заведомо не имеющий никакого отношения к фильму Милош, на котором стоит гриф «18+», а также от повсеместно осмеянной апелляции к тому, что кассиры кинотеатров не всегда требуют от покупателей билетов предъявлять паспорт. Вместо этого Демидов заявляет, что приказ Минкульта о введении цензуры при выдаче прокатных удостоверений «прошел в Минюсте России в установленном порядке правовую и антикоррупционную экспертизы» и прочая, прочая, прочая...

Кроме того, замминистра культуры приводит в оправдание собственного произвола статью 31 Основ законодательства РФ, согласно которой органы власти могут вмешиваться в творческую деятельность в тех случаях, «когда такая деятельность ведет к пропаганде войны, насилия и жестокости, расовой, национальной, религиозной, классовой и иной исключительности или нетерпимости, порнографии». И заканчивает тем, что «отказ в выдаче прокатного удостоверения фильму «Клип» не является актом цензуры, а обусловлен исполнением законодательства РФ и согласуется с предписаниями Конституции РФ о допустимости ограничения прав и свобод человека и гражданина в той мере, в какой это необходимо для защиты нравственности».

Не будем придираться к формулировкам закона, в которых через запятую пишутся «нетерпимость» и «порнография», и поставим более актуальный вопрос: а кто, собственно, наделен правом навешивать на картину запретительный ярлык «пропаганда порнографии»? Неужели чиновник Минкульта, руководствующийся личными вкусами и представлениями о прекрасном, но наделивший себя полномочиями, выходящими за пределы его компетенции? Или экспертная комиссия, состоящая из профессионалов в области кино и зрительской психологии? А может быть, только суд, обязанный назначить профессиональную экспертизу? Ответ однозначен: в правовом государстве, которым желает быть Российская Федерация, право на это может иметь только суд, какие бы претензии к нашим судам мы ни имели. И не Сэм Клебанов должен обращаться в правоохранительные инстанции, чтобы укоротить Ивана Демидова, а Иван Демидов должен в суде доказывать, что фильм Майи Милош «Клип» пропагандирует безнравственность и половую распущенность, а потому должен быть запрещен к прокату.

До решения суда выражение «пропаганда порнографии» должно рассматриваться как оскорбительный ярлык, повешенный на произведение искусства, находящееся под защитой презумпции невиновности и чистоты авторских помыслов. И если суд оправдает картину, замминистра должен будет понести ответственность за клевету под видом защиты общественной морали. Что же касается судебного запрета, то вряд ли в России найдется мало-мальски известный специалист по кино, который согласится уничтожить свою профессиональную репутацию, объявив аморальной и порнографической картину, содержащую, если воспользоваться выражением Ренаты Литвиновой, «принципиальный и жалостливый взгляд» на жизнь в нежном и опасном возрасте.

"