Крупным планом

Желание дописать классические тексты – желание понятное, человеческое и к тому же имеющее долгую историю. «После занавеса» – одна из пьес Фрила, входящая в трилогию, написанную по мотивам произведений Чехова, – свободная фантазия на тему: а что дальше произошло с тремя сестрами, с Наташей, с дядей Ваней и прекрасной Еленой Андреевной? Какими выросли Бобик и Софочка? Волей драматурга в одном из московских привокзальных ресторанов сталкиваются Андрей Прозоров и Соня Серебрякова, и начинается тот бесконечный разговор за жизнь, когда выбалтываешь случайному знакомому неприглядную семейную подноготную, которую тщательно скрываешь от близких людей. Прозоров рассказывает об уходе жены, о самоубийстве сестры Маши, долго и безнадежно ожидавшей весточки от Вершинина, о том, что Бобик сидит в московской тюрьме, а Ольга с Ириной так и не примирились с жизнью в провинции. У Сони – свои горести. Умер отец, и его молодая жена Елена («красивая, умная, обаятельная, но немного бессердечная») переехала в Войницевку, дядя Ваня решил показать свои способности и безнадежно запутался в долгах, а когда Елена из имения уехала, то пережитый душевный кризис быстро свел его в могилу...

Камера то приближает крупным планом дрожащую жилку на виске Сони – Полины Кутеповой, то пот, выступивший на лбу у Прозорова – Никиты Зверева. Показывает крупным планом руку Сони, которая исподтишка выливает в свой чайный стакан содержимое серебряной фляжки, вытащенной из сумочки («Это харьковская водка – самая лучшая», – объяснит она потом Прозорову и предложит угоститься). Полина Кутепова – актриса, тонко чувствующая стиль драматурга, здесь находит ту легкую вуаль, которая отделяет Соню Чехова от чуть более гротескной и угловатой Сони, написанной Брайаном Фрилом.

Невозможный в традиционном театре крупный и сверхкрупный план актера – одно из самых действенных средств телевизионного жанра – Евгений Каменькович использует в этой постановке даже с некоторым перебором, вычленяя тот или иной фрагмент действия.

Эти самоценные движения-скольжения камеры иногда раздражают. Особенно, когда она, отъехав куда-то на высоту птичьего полета, показывает весь съемочный павильон. И внутренняя линия взаимодействия исполнителей прерывается «рабочими моментами». Нам показывают как двое актеров изображают за занавесом теневые куклы или звуки грозы, как льют на окно из лейки дождь… А вот болельщики на балконе (среди которых родные и близкие режиссера и актеров) увлеченно, с приоткрытыми ртами следят за происходящим.

В анонсе к проекту сообщается, что «это попытка хотя бы отчасти совместить спектакль и процесс его создания, приоткрыть кухню режиссера, невидимую закулисную работу, домашние заготовки актеров». Нам самом деле эти вкрапления съемочной «кухни» (к счастью, довольно редкие) скорее мешают зрителю, разрушая с трудом создающуюся актерами атмосферу и магию действия. Так, в театре, на хорошем спектакле интереснее смотреть на сцену, а зрительный зал и работу осветителей начинаешь разглядывать, когда на сцене скучно. Полина Кутепова и Никита Зверев – прекрасные партнеры, умеющие слышать и взаимодействовать друг с другом, ловя любые нюансы интонаций, и следить за ними интересно, даже когда драматическое действие начинает буксовать и двигаться по кругу. Евгений Каменькович заканчивает свою постановку долгим проходом актрисы мимо собравшихся людей, которые спускаются на площадку, а маленькая девочка тянется примерить что-то из сценического реквизита.