Posted 17 мая 2012,, 20:00
Published 17 мая 2012,, 20:00
Modified 8 марта, 05:27
Updated 8 марта, 05:27
Певец Сергей Лазарев
– Сергей, расскажите о своей новой театральной работе.
– Спектакль «Таланты и покойники» поставлен по единственной пьесе Марка Твена, специально переведенной для Театра имени Пушкина. Мы очень долго выбирали пьесу вместе с худруком Евгением Писаревым, понимая, что после достаточно успешного спектакля «Одолжите тенора!» нужно идти дальше, искать материал, который явил бы какую-то мою новую актерскую грань. Хотелось сделать хороший спектакль, используя мои и актерские, и музыкальные способности, поэтому пьесу искали достаточно долго. Это первая постановка «Талантов и покойников» в России. Пару сезонов она шла на Бродвее.
– Многие ли ходят на «Тенора» в Театр Пушкина специально, чтобы посмотреть на Лазарева?
– Это было раньше. Спектакль идет семь лет, и те люди, которые хотели посмотреть на Лазарева как певца, который играет в театре, уже все сходили, даже по нескольку раз. Сейчас публика идет именно на хороший спектакль – в том числе и на мое участие, но не специально за этим. В конце концов, увидеть Лазарева – это не редкость. Можно включить телевизор, чтобы убедиться, что дефицита на меня не существует. Порой даже переизбыток, как мне кажется. Мне приятно, что спектакль «Одолжите тенора!» – один из самых кассовых. Но кроме Лазарева там определенно есть на кого посмотреть. У меня были предложения из других театров, антрепризы, но я принципиально работаю только с людьми, которые в меня когда-то поверили.
– Чем для вас является актерская карьера? Ведь и без нее у вас занятий явно хватает.
– Сложно объяснить. Это не то чтобы обещание, которое я дал себе когда-то… Но я отношусь к театру как к еще одному своему очень важному делу. Я окончил Школу-студию МХАТ, в дипломе написано «Актер театра и кино». Для меня это не «вдруг» и не звездный закидон для пиара. Первую роль в театре я сыграл в 2002 году, еще до создания группы Smash, хотя и после «Непосед» и «Утренней звезды». И никогда от этой части карьеры не отказывался, пусть с этой стороны я менее знаком публике. Кроме того, театр является отдушиной, где я отдыхаю от «болота шоу-бизнеса», которое затягивает, подванивает. Когда хочется свежего воздуха, другой атмосферы и других лиц, театр очень помогает. Кстати, с появлением «Талантов и покойников» спектакль «Одолжите тенора!» не снимается с репертуара, чему я очень рад – появится возможность больше играть в театре.
– Публика уже привыкла к тому, что вы предпочитаете петь по-английски?
– Думаю, я ее постепенно воспитываю, это же не сразу пришло. Более того, некоторые воспитанные мною фаны негативно относятся, когда я записываю что-то по-русски. Но это уже другая крайность. С другой стороны, я рад, что приучил часть аудитории к качественной поп-музыке.
– А новое поколение легче воспринимает такой продукт, который сильно отличается от советской эстрады и российской попсы?
– Я очень надеюсь на новые мозги, которые приходят не только в музыку. Хочется, чтобы так было и в театре (а у нас в театре самый молодой худрук в Москве), и в политике, и в других сферах. Нужно, чтобы вытеснялась «совковость», абсолютно устаревшая и гнилая система. Как ни странно, молодежь часто работает на энтузиазме. Им просто интересно сделать что-то новое, не просчитывая, сколько они получат дивидендов. Но новому сложно – его просто зажимают в тиски. Старое поколение так боится потерять бразды правления, власть и контроль, что всеми силами пытается загасить возникающие проблески новизны. Стараются зачистить, уравнять, усреднить. Как только появляется кто-то, кто чем-то выделяется, нужно тут же «долбануть молотком по голове» и убрать его. По мне тоже иногда попадает – чтоб не выделялся.
– Вы участвовали в телешоу «Призрак оперы», где благодаря доброжелательности жюри все участники пели оперные партии либо хорошо, либо прекрасно.
– Это же телепроект, все делалось изначально ради шоу, ради красивых номеров, ради некоторой популяризации классики. Я вообще против того, чтобы этим занимались дилетанты. Ведь что случилось с фигурным катанием? После многочисленных ледовых проектов все решили, что фигуристом может быть каждый. Но это же не так! Я всегда подчеркивал, что я не фигурист, не цирковой артист и не оперный певец. Понятно, что участники проекта «Призрак оперы» не смогут петь в опере, но интересно было показать метаморфозы, произошедшие с некоторыми конкурсантами. Кто-то как пел, так и поет, но кто-то сделал определенный прогресс. Вообще это шоу – иностранный формат, несколько видоизмененный Первым каналом. В оригинале это реалити: зрители видят не только отчетный концерт, но в течение недели следят за уроками, репетициями. У нас процесс не показывали, только результат. Может быть, потому, что репетиций из-за нехватки времени было не так уж много. Если говорить обо мне, то с вокальной и актерской точки зрения я что-то на проекте почерпнул. Восемь арий, восемь разных жанров – это было полезно. К тому же в принципе неплохо, что на Первом появилось вот такое музыкальное шоу.
– Осенью вы обещаете новый альбом. А зачем, если на следующий день он окажется в Интернете?
– Я боюсь, что на самом деле он там окажется задолго до официального релиза. Но я в этом плане старомоден и по-прежнему покупаю альбомы других артистов. Я люблю в машине поставить диск… Хотя сейчас появился такой переходник, что прямо из айфончика можно слушать. Это если говорить обо мне как о слушателе. А как артист я привык мыслить некими этапами, результатами работы. Одной песни недостаточно, чтобы говорить о каких-то промежуточных итогах. Альбом – более четкий критерий. К тому же это веха, по которой можно судить о твоей жизни и творческом развитии в данный период. У меня это около года, другие, не знаю, за неделю могут записать целую пластинку. Я очень серьезно, въедливо к этому отношусь. Даже формирование трек-листа происходит в муках: я могу не сдать альбом в намеченные сроки, обдумывая правильный порядок песен. Может, это мое театральное образование сказывается: у каждого спектакля должно быть начало, развитие, кульминация и финал. Я считаю, что по этим же принципам надо строить и концерт, и альбом. Пластинка – это некая история в 12–13 треках, и хочется, чтобы слушатель познакомился с ней целиком, а не по отдельным песням.
– Вам предлагали перед выборами поддержать кого-то из политиков?
– Да. Я отказался, не стал записывать никакие ролики. Это моя позиция: не хочу ни за кого агитировать. У каждого человека есть свой мозг, и право выбора он должен реализовать на избирательном участке – я не хочу на это влиять.
– У вас не было желания выйти на митинги протеста?
– Нет, хотя я согласен со многим из того, что на них звучало. Просто я не люблю крайностей, каких-то радикальных лозунгов, которые произносились из обоих лагерей. У нас очень большая и сложная страна, где руки часто не знают, что делают ноги, а голова не в курсе, чем занимается пятка. Я много езжу по России и вижу: только-только какие-то города начинают жить – как даже не Москва, а ее отдельные районы. В остальных регионах по-прежнему очень плачевная ситуация. За 20 лет ничего особо не изменилось, и я понимаю людей, у которых вид за окном разительно отличается от того, что они видят в Интернете про другие страны. У нас в некоторых городах единственным событием за последние 20 лет стало открытие «Макдоналдса». Когда после путешествий по Америке и Европе я попадаю на гастроли в российскую провинцию, хочется кричать: ребята, ну, очнитесь! Ну не может быть так в ХХI веке! Нельзя такую музыку слушать! Но люди, которые никуда не выезжали и не могут сравнивать, думают, что и так нормально, что это их существование и есть настоящая жизнь. Да еще и гордятся: мы русские! Да, русские, но мы же не дураки. Интернет, который приходит в глубинку, они воспринимают как трансляцию какой-то красивой сказки, почти голливудской, у которой нет шансов осуществиться в их городе.
– Что бы вы изменили в стране, если бы у вас были такие возможности?
– Боже мой, это так сложно. Тут куда ни плюнь, везде нужно менять. Но начать, наверное, нужно с культуры, чтобы научить людей уважать друг друга. Людям же реально наплевать на других. «Я вот работаю, я пашу, а ты что делаешь?», «если богатый, значит, спёр», «если популярный, значит, с кем-то переспал» – это очень распространенные настроения. Когда мы научимся уважать труд других, перестанем искать в людях негатив и мыслить тупыми стереотипами – только тогда возможны улучшения. Но пока что телевидение лишь усугубляет этот раздрай своими желтушными передачами. Мне, правда, кажется, что от этих патологических телерасследований все уже начали уставать, люди уже скучают по культуре. Еще максимум пара лет – и «желтуха» сойдет. Даже интерес к «Призраку оперы» об этом свидетельствует.
– Поп-музыканты редко высказываются на социальные темы. В народе существует убеждение, что они слишком увлечены гламуром, корпоративами и боятся все это потерять.
– Нет, это не так. Поп-музыка изначально нацелена на позитив, в ней нет конфликта. Рок более революционен, что ли – по крайней мере, раньше так было. Рок – депрессия, поп – счастье, развлечение.
– Фотосессии в красивых интерьерах и слухи о романах поп-звезд тоже направлены на развлечение публики?
– Именно, это все звенья одной цепи. Но про себя я не могу сказать, что на 100 процентов играю по этим правилам. Иначе я бы давно пел другую музыку. Я бы уже снимался в сериалах, пел простенькие песни на русском языке.
– То есть вас раздражает, когда с вами хотят говорить не о музыке, а об отношениях с Лерой Кудрявцевой?
– Я на эту тему общаться перестал. Я так устал от участия себя в разговорах о себе, что сильно ограничил количество интервью, особенно если они не связаны с творчеством. Все, что касается личной жизни, я перевел в формат «короткий вопрос – короткий ответ». А душу изливать я ни перед кем не намерен. Был период, когда мы очень активно откликались на приглашения: артисту ведь приятно быть на обложке. Но в какой-то момент я себя ощутил заложником ситуации: чтобы рассказать о своем творчестве, я должен придумать что-то о личной жизни. Концерт в Москве для меня событие, а для журналов нет. Для них событие, если я женился, развелся, родил, купил квартиру. Но раз так – то идите в задницу! Недавно перед концертом на крупной столичной площадке мне предлагали обложки хороших изданий, но с условием, что я что-то эксклюзивно душещипательное расскажу о своей жизни. Я сказал: тогда не надо обложек – пусть будет две страницы внутри журнала, но о том, о чем я хочу.
– То самое болото шоу-бизнеса?
– Это правила, которые меня перестали устраивать. Я принял решение этим не заниматься. Я больше не хожу в идиотские новогодние шоу, где перепевают песни 60-летней давности. Буду участвовать либо со своим репертуаром, либо с тем, что мне интересно спеть. Эфиры в «Огоньках» с чужими песнями мне зрителей на концертах не добавят – я не сразу это понял, но теперь в этом уверен. Обложка журнала и светская новость обо мне тоже не прибавляют интереса к моему творчеству, так что я хочу попробовать без этого обойтись. Артистам нужно научиться себя уважать и перестать терпеть хамское обращение телеканалов.
Справка