Трудности обратного перевода

Наверное, каждому знаком эффект обратного перевода. Перекладываешь на английский, скажем, пушкинское «Я помню чудное мгновенье». Потом переводишь ту же строчку обратно и получаешь что-то вроде: «вспоминаю несколько приятных минут». Переведенный Альбером Камю на язык инсценировки, потом «переделанный» самим Анджеем Вайдой, расширенный и дополненный актерами сценический текст имеет к Достоевскому такое же отношение, как вышеприведенная строчка к Пушкину. То есть узнать можно, но с трудом. Анджей Вайда ставит Достоевского, начиная с конца 50-х. Ставил его «Идиота», «Преступление и наказание». «Бесов» ставил в Кракове, в Японии, в Америке. Теперь показал свой вариант Москве. Как отметил сам: «Впервые за тридцать лет общения с Достоевским судьба подарила мне возможность услышать его неповторимый русский язык».

Если польскому режиссеру кажется, что он слышит со сцены «Достоевского», то для русского зрителя, которому роман «Бесы» вошел в «формулу крови», версия Вайды режет слух несостыковками и «дописками», «додумываниями» и целенаправленным спрямлением многосложных характеров и кажется скорее «Достоевским made in». Полифонический роман Достоевского сведен к эффектной истории очень плохого человека – Николая Ставрогина (Владислав Ветров). Один из самых сложных героев Достоевского, Ставрогин в романе описан двойными красками: «Казалось бы писаный красавец, а в то же время будто и отвратителен», прямой выходец из преисподней, но и «Иван-царевич». Монументальный российский бес тире падший ангел превращен в спектакле Вайды в немолодого лысоватого мужчину, который мается скукой, спит подряд со всеми женщинами. В спектакле не сомневаются в наличии ребенка у Марьи Тимофеевны (у Достоевского героиня о нем лишь фантазирует). У Вайды нет сомнений в интимной связи Ставрогина с Дашей и в том, что герой намеренно соблазняет Лизу. Ставрогин постоянно что-то бубнит себе под нос и подбрасывает разные соблазнительные идеи глуповатым обитателям уездного городка. Персонажи Достоевского увидены с той дистанции, которая каждого из них как будто уменьшает в объеме и росте. Смешной перепуганный мальчик Кириллов (Дмитрий Жамойда), который хвастается, что убьет себя, так же далек от идейного самоубийцы Достоевского, как далек от соблазнительного и страшного Верховенского романа, – вертлявый и глуповатый фат, сыгранный Александром Хованским. Возможно, режиссерское решение ролей диктовалось слабостью актерского состава, и Вайда, как он сам уверял, «целиком отдавал персонажа на откуп актеру, только шлифуя его». Спектакль построен на смене законченных сцен, отделенных друг от друга музыкальными паузами и появлениями черных фигур в капюшонах (пора бы ввести хотя бы временный мораторий), которые таскают реквизит и нагоняют мистическую жуть. Мебель уездного позапрошлого века стоит на фоне задника в виде грозового неба, остающегося неизменным на протяжении всего действия.

Замечательный кинорежиссер, Анджей Вайда в театре работает значительно менее убедительно. Когда он первый раз ставил в «Современнике» в начале семидесятых годов, Константин Райкин даже интересовался у Екатерины Васильевой: тот ли это самый Вайда, не однофамилец ли. На фоне нынешнего состояния российской режиссуры его спектакль вполне может быть отнесен к категории «среднестатистических», по крайней мере не хуже многих прочих. И вряд ли он вызвал бы особо сильные эмоции, если бы… не память действительно великих «Бесов». В антракте и после спектакля театральная публика кидалась друг к другу: ты помнишь «Бесов» Додина? А как их забыть?! Монументальный, девятичасовой, огромный спектакль МДТ врезался в память. Вот уж точно: «как будто бы железом, обмокнутым в сурьму, тебя вели нарезом по сердцу моему». Грандиозные декорации Эдуарда Кочергина, фантастические актерские работы: Хромоножка – Татьяна Шестакова, Верховенский – Сергей Бехтерев, Ставрогин – Петр Семак, Кириллов – Сергей Курышев, Шатов – Сергей Власов. Их огромная тень заслонила легковесный, риторический, небрежно сделанный спектакль Вайды и увела за собой. Вспомнившаяся подлинная строка Пушкина заставляет мигом забыть все приблизительные ее перепевы и переводы. После спектакля «Современника» с нетерпением ждешь, что вот в июне в Москву на гастроли приедет питерский МДТ, приедут настоящие «Бесы» по Ф.М. Достоевскому.

Справка «НИ»

Анджей ВАЙДА родился в Кракове в 1926 году. Изучал в родном городе живопись в Академии изобразительных искусств. В 1950–54 годы учился в Высшей киношколе в Лодзи. Был ассистентом режиссера, вторым режиссером. Первый свой фильм поставил в 1950 году. С тех пор снял около 50 кинокартин, среди которых «Пепел и алмаз», «Человек из мрамора», «Человек из железа» и многие другие вошли в «золотой» фонд мирового киноискусства. Также занимается театральной режиссурой. В 1972–83 годы – художественный руководитель кинообъединения «Х». В 1978–82 гг. – председатель Союза кинематографистов ПНР. В 1989–91 гг. – сенатор польского сейма. Лауреат Государственной премии ПНР (1974), премий министерства культуры Польши (1971, 1998), театральной премии имени Луиджи Пиранделло (1987), обладатель «Феликса» (1990), «Золотого льва» в Венеции (1998) и почетного «Оскара» за творчество (2000). Член Британской киноакадемии (с 1982 года), Европейской киноакадемии (с 1988 года), Академии изящных искусств Франции (с 1997 года).