Музыка за компанию

Без «Возвращения», когда-то придуманного скрипачом Романом Минцем и гобоистом Дмитрием Булгаковым, нельзя представить январскую афишу Москвы, а ведь трудностей у проекта много – хотя участники играют без гонорара, фестиваль проводится на пожертвования. Составлять программы тоже непросто: в кулуарах «Возвращения» шутят, что за два десятка лет уже переиграли достойную музыку. Ведь никакие сочинения дважды на фестивале не звучат. Но помогает емкость названия. Возвращение уехавших творцов для творчества на родине. Радостная встреча однокашников: почти все участники учились в Гнесинке. Нестандартные программы и возвращение в российский обиход незаслуженно подзабытых или малоизвестных партитур. И раздача хорошего настроения, включая информативный, с юмором буклет и толковый сервис: на каждом кресле лежали бесплатные листочки с программой.

Программа строится системно: вечера по тематическому принципу, начали с «Вариаций»: опять-таки емкое словечко, позволяющее музыкантам с ним поиграть – во всех смыслах. Играем, к примеру, Дюпора – современника Моцарта, а потом моцартовские вариации на тему Дюпора для фортепиано (Андрей Гугнин – браво!). Грандиозный гитарист Дмитрий Илларионов берется за гитарный каприс Паганини на тему «Дон Жуана», а затем четверка саксофонистов с джазовым надрывом играет вариации Горовица на тему Паганини – уже каскад вариаций. А «Вариации слона» для контрабаса и струнных на тему Сен-Санса в оправе музыкального юмора контрабасиста Григория Кротенко! Его «топающее» животное (при поддержке саркастической скрипки, музыкального ансамбля и дирижера Филиппа Чижевского) при всей программной «грузности» не казалось слоном в посудной лавке. Нет, то был красиво танцующий слон. После сам Сен-Санс, вариации на темы Бетховена. Потом Бетховен, приправивший камерной романтикой генделевскую звуковую грандиозность (12 вариаций для рояля и виолончели на темы из оратории «Иуда Маккавей»). И ария Ринальдо из генделевского «Ринальдо», в которой конец как бы повторяет начало, но с положенными по правилам вокальными «украшениями». Весьма изящная цепочка.

Второй концерт – с темой «цыганщины» в мировой музыке. Трио Гайдна, в котором уютная предсказуемость двух первых частей (как прогулка в княжеском парке – пешком и на резвой лошадке) сменяется взрывным «духом кибиток» в финальном рондо. «Цыганское романсеро», в котором один гитарист на равных говорит о несчастной любви с тремя рядами хористов. И фантастически исполненный квартет Брамса для фортепиано (Александр Кобрин) и струнных – они поразили в самое сердце. Роман Минц (скрипка), Тимур Якубов (альт) и Алексей Саркисов (виолончель) не просто играли, но словно дышали вместе.

Вечер «Шуберт» (его влияние на потомков) подарил непривычного Шуберта – автора военных маршей, в бравой аранжировке для ансамбля духовых. «Угловатые» вариации Эдисона Денисова на темы Шуберта. И картинное напряжение «Лесного царя» Сергея Ахунова, где музыка живописно скачет за ритмикой баллады Гете с помощью альта Максима Рысанова и рояля Якова Кацнельсона. Плюс «19 ноября 1828» (дата кончины Шуберта), интереснейший и тонко сыгранный опус американца Джона Харбисона, с подзаголовком «Галлюцинация в четырех приступах», игрой в мистику и сочинением замысловатой фуги, по типу той, что Шуберт не успел дописать перед смертью.

В фестивале около тридцати музыкальных номеров и десятки музыкантов. Хотя случается всякое (и в клавиши не попадали, и струнные врали, и певица пела от души, но «разболтанным» голосом), качество всегда доминирует над количеством. Например, финальный «Концерт по заявкам», когда участники фестиваля играют интересное им лично, дал замечательного «Шмоцарта» Бориса Филановского. Это весьма нежные (для тех, кто знает, на что способна композиторская муза автора) переговоры с венским классиком, основанные на вопросе: имеют ли сочиненные по мотивам классика искажения «авторскую ценность» или лучше было послушать оригинал? В поисках ответа мы возвращаемся к началу «Возвращения». Когда звучал Моцарт по Дюпору, Паганини по Моцарту, Горовиц по Паганини, Фрид по Сен-Сансу, Сен-Санс по Бетховену и Бетховен по Генделю. И как итог – эти самые «Заявки», где играли разную прекрасную музыку, но ХХ и ХХI веков – времен образования новых музыкальных языков и программного поиска через рефлексию. Так что да здравствуют диалоги музыкантов и композиторов между собой и в веках, какие угодно беседы, они всегда – плоды вдохновения, ветви на огромном музыкальном древе. Долой сужение смысла по правилам и, как говаривал Иосиф Бродский, «отсечение всяческой бахромы»! Ведь «бахрома-то как раз и важнее всего в мире феноменов, ибо она способна переплетаться». Спасибо фестивалю, что напомнил об этом.