Песни – деточкам, нашим веточкам

Когда поешь ты баюшки

Внучонку вместо баушки.

Это я запомнил с детства или сам написал – уже трудно разобраться. Скорей, полузапомнил-полунаписал.

Что еще помню колыбельного:

У кота ли, у кота

Колыбеля золота.

У кота, кота, кота

Занавесочка чиста.



Позевушки у дочушки

Полетели на подушки.

Ох, и позевок широк –

Во всё личико растек!

Какая легкость в небрежном выдышивании новых слов, и мы не просто читаем, а дорисовываем своим воображением даже «позевок» на румяных наливных щечках.

Это оттуда, из колыбельных, пришло такое мягкое да ласковое выраженьице, сейчас почти позабытое:

Спи, усни,

Угомон тебя возьми.

Несчастные слависты – как они с этими «угомонизмами» мучаются.

А не оттуда, не из колыбельных ли и Хармс вышел?

Баю-бай, баю-бай,

Ты-ко спи да засыпай!

Таракан дрова рубил,

Себе голову срубил.

Комар воду возил,

В грязи ноги увязил.

Его мухи выдирали,

Живот, сердце надорвали.

Немножко и попугивали эти колыбельные, но так, шутейно:

Баю-бай, баю-бай,

К нам приехал Мамай.

К нам приехал Мамай,

Просит – Васеньку отдай.

А мы Васю не дадим,

Пригодится нам самим.

Увы, было времечко почище мамайства – никаким Мамаям мы наших Васенек не отдавали, а вот сами они нам действительно пригодились… на работы дармовые за колючей проволокой.

А зато какие ласкучие были потешки да пестушки! Почему так баловали и балуют на Руси детишек, пока махонькие? Ведь когда вырастают, опять к отцам на плечи норовят подсесть да матерям в подол поплакаться и чего-нибудь да выпросить…

Вот классика стольких детств:

– Ладушки, ладушки!

Где были? – У бабушки.

– Что ели? – Кашку.

– А что пили? – Бражку.

Каша масленька,

Бражка сладенька,

Бабушка добренька.

Попили, поели,

Домой полетели,

На головку сели,

Ладушки запели.

Звонкая рифма сразу делала вроде бы пустяковую строчку прилипающим к кому-нибудь афоризмом:

«Федул губы надул» – тотчас возникает типаж: вечно ноющий, вечно на что-то жалующийся, вечно на кого-то обиженный, как будто весь народ его, бедного, унижает тем, что по дороге идет, а он, Федул, при дороге сиднем сидит, а то и в канаву придорожную завалится и думает, что это у него дорогу отобрали.

А какой поэтический крошечный шедевр – разговор с божьей коровкой! По-моему, каждый из нас с ней именно так и разговаривал, кладя ее на ладошку и ожидая, когда она разведет крылышки и полетит:

Божья коровка,

Полети на небо,

Принеси нам хлеба

Черного и белого,

Только не горелого.

Возьмем, к примеру, всем нам знакомую песенку-сказочку и посмотрим на нее свежими глазами:

Жил-был у бабушки

Серенький козлик.

Вот как! Вот как!

Серенький козлик!

Бабушка козлика

Очень любила.

Вот как! Вот как!

Очень любила!

Вздумалось козлику

В лес погуляти.

Вот как! Вот как!

В лес погуляти!

Напали на козлика

Серые волки.

Вот как! Вот как!

Серые волки!

Остались от козлика

Рожки да ножки.

Вот как! Вот как!

Рожки да ножки.

Вроде бы чепуховина, но давайте вспомним, сколько раз по разным поводам нам приходилось вспоминать «остались от козлика рожки да ножки»! Если не всегда совершенство мыслей в поэзии гарантирует совершенство формы, то, как это ни парадоксально, отточенная форма иногда вдруг наполняется расширительным смыслом. Взгляните, в какой аллюзионный эпический памфлет превращается вроде бы «грибное» стихотворение, написанное со щедрым ритменным роскошеством, к сожалению, неведомым нам очень талантливым поэтом то ли после Цусимы, то ли после бессмысленной гибели русских солдат в Мазурских болотах. Я, помнится, читал эту сказочку-припевочку еще до войны в каком-то дореволюционном издании. Потом она почему-то на много лет исчезла, а сейчас вынырнула, да к месту:

Сталось грибу боровику

Во бобровом бору,

Под дубом сидючи,

На грибы зирючи,

Сокликать грибы в рати,

На межи в рубежи воевати.

– Приходите вы, волнушки,

Со березовой опушки.

Отказалися волнушки:

– Мы уж старые старушки,

Не идем мы на войну,

Нам и хорошо в бору.

– Приходите-ка, сморчки,

Вы навозные жучки.

Отказалися сморчки:

– Мы уж стары старички,

Не идем мы на войну,

Нам и хорошо в бору.

– Приходите-ка, опята,

Не точите в играх пята.

Отказалися опята:

– Мы ведь малые ребята,

Не идем мы на войну,

Нам и хорошо в бору.

– Приходите-ка, чернушки,

Вы, болотные лягушки.

Отказалися чернушки:

– У нас сильно болят ушки,

Не идем мы на войну,

Нам и хорошо в бору.

– Позовите мухоморов.

– Мухоморы ушли в горы.

– Позовите-тко груздей.

Пришли грузны грузди,

Ребята очень дружны,

У них добры ружья –

Грозное оружье.

Повелел гриб,

Гриб боровик,

Всем грибам начальник,

На войну идтить.

Отказалися белянки:

– Мы – грибовые дворянки!

Отказались валуи:

– Мы подроста холуи.

Не пойдем на войну.

Отказалися бычки:

– Мы – приказные дьячки.

Не пойдем на войну.

Отказались рыжики:

– Мы богаты мужики!

Не пойдем на войну.

Отказались мухоморы:

– Конокрады мы и воры!

Не пойдем на войну.

Отказалися волнушки,

Офицерские подружки:

– Не пойдем на войну.

Отказалися опенки:

– У нас ножки шибко тонки!

Не пойдем на войну.

Попрятались подосиновики

Под чужими под осинами.

Раскиселились обабки,

Что старые бабки.

Тут выскочили грузди:

– Мы, ребята дружны,

Пойдем на войну!

Ничего не скажешь – лихо писали. Сейчас куда-то эта лихость запропастилась. Читайте, бабушки, эти веселые, заводные стихи внукам, чтобы они никогда не вешали носа!

Муза детства

Как ты приходишь, муза детства,
тихонько проникая в нас,
и почему не наглядеться
в глубь твоих чуть лукавых глаз?

Ты нас качаешь, колыбелишь.
Твои слова – поводыри,
и доверяется тебе лишь
душа, зажатая внутри.

Твой ритм, как с облаков звоночек.
Мы еще поросль, а не взросль.
Но хрупковатый позвоночник
крепчает, как земная ось.

Порой чужды, неповторимы
черты и мужа, и жены.
Да вот характеры, как рифмы,
таинственно сопряжены.

Но семьи есть, где всё так гнусно
и где друг друга хоть души,
когда так наспех, так безвкусно
зарифмовались две души.

«Да для чего нам ваша муза?» –
так разговорчики идут.
Но осторожней – срывы вкуса
ко срыву совести ведут.

Сначала срывы только устны,
но может срывом стать война.
Когда политики безвкусны,
тогда безнравственна страна.

Когда чужда нам с детства муза,
свой путь в толпе не протолочь
и, волочась за всем гамузом,
с дороги сволочь не сволочь.

Несчастны, кто стихов не любят
и если любят не путем.
А невоспитанная глупость
не воспитуется потом.

Евгений ЕВТУШЕНКО