Posted 16 июля 2014,, 20:00
Published 16 июля 2014,, 20:00
Modified 8 марта, 04:15
Updated 8 марта, 04:15
Если перефразировать народную поговорку, неофициальным девизом «Золотого абрикоса» можно сделать слова: «Не бывает плохого кино – бывает мало хорошего армянского коньяка». Взять, к примеру, жутко замедленный фильм «Я не он» Тайфуна Пирселимоглу (Турция), в котором минут пятьдесят не происходит ничего, кроме знакомства мойщика посуды с уборщицей, муж которой сидит в тюрьме. Пятьдесят грамм «Арарата» пятилетней выдержки позволяют высидеть все это время, чтобы на пятьдесят первой минуте по свадебной фотографии понять, что первый мужчина – двойник второго. Потом женщина тонет во время лодочной прогулки (естественно возникающая ассоциация с «Американской трагедией» не оправдывается), герой по умолчанию выдает себя за ее освободившегося супруга, и следует пятидесятиминутное дежавю, в котором «Профессия: репортер» мешается с «Днем сурка», а бессобытийность создает впечатление экзистенциального триллера – увы, исчезающее вместе с воздействием выпитого. Кстати, насчет воды – ни один нормальный зритель не представляет себе, в скольких фильмах персонажи выходят из нее сухими, причем не в переносном, а в самом что ни на есть прямом значении слова. Дело, естественно, в том, что между съемками соседних кадров входа в воду и выхода из нее могут пройти дни, за которые мокрое белье, в котором купались актеры, успевает высохнуть, а снова лезть в холодную воду или надевать вымоченную в ней одежку никому не хочется...
Правда, случается и так, что не спасает и многолетняя выдержка, как на украинско-турецком продукте «Люби меня», изготовленном Мариной Эр Горбач и Мехметом Бохадиром Эр по затертым лекалам копродукционного кино, где персонажи собираются с бору по сосенке из стран-участниц, и молодой турок, перед тем как сочетаться с невестой, которую ему выбрала мать, отправляется на мальчишник в Киев, где его с ходу снимает, но не на пленку и не на цифру, украинская Венера, она же Наташа, в мехах, тоскующая в хоромах своего содержателя в мимолетном изображении набравшего вес Сергея Пускепалиса.
Интересно отметить, что мужья сидят в тюрьмах не только в фильме «Я не он», но и в двух грузинских лентах – «Свиданиях вслепую» Левана Когуашвили и «Невестах» Тинатин Кайришвили, причем во всех трех названных случаях, как и в десятках неназванных, зрителям даже намеком не дают понять, в чем они были обвинены и совершили ли то, за что были отправлены за решетку. Учитывая, что в большинстве стран мира сидит небольшая часть народа, а большинство заключенных посажены за дело, нетрудно заключить, что экранные женщины значительно чаще обычных вступают в отношения с криминальными элементами, а кинематографисты всех стран склонны скрывать прошлое своих героев из опасения, что осведомленные зрители перестанут им (героям и авторам) сочувствовать. И что по изображению тюремного быта той или иной страны в игровом кино глупо судить о том, каков он в действительности. Например, в якобы реалистичном «Беспределе» Арчила Кавтарадзе несчастных узников каждый день зверски мордуют охранники, а в «Невестах», действие которых происходит в той же Грузии в то же самое время, предупредительные сторожа предоставляют своим подопечным такие комнаты для тюремных свиданий, какие найдешь не во всяком отеле.
Забавно, кстати, что на «Золотом абрикосе» о соотношении кинематографических пропорций с действительными напоминают две превосходные скульптуры в стиле стим-панк (сваренные из металлического вторсырья) на площади перед главным фестивальным кинотеатром «Москва», одна из которых изображает быка в натуральную величину, а вторая – впятеро большего паука. Впрочем, то же относится к фестивальным репортажам: на большом кинофоруме времени хватает на то, чтобы посмотреть лишь небольшую часть картин, а описать – и того меньше.