Глас вопиющего

Нет ни одного репортера, работающего в газете или журнале, кто тайно или явно не считал бы себя художником. К своим коллегам из галерей («фотоживописцам») он относится ревностно-снисходительно: мол, что они могут знать про хорошую фотографию, которая только и создается в полевых условиях и которая отвечает чаяниям народа и насущному моменту? Примерно в том же ключе в середине XIX века рассуждали передовые русские живописцы. «Художнику, – писал лидер тогдашних «репортеров» кисти Иван Крамской, – необходимо научиться высшему повиновению и зависимости от инстинктов и нужд своего народа и согласию внутреннего чувства и личного движения с общим движением». Из этих слов великого портретиста, как помним, родилось движение «передвижников» – появились реалисты-антиакадемисты, возившие свои работы по городам и весям империи.

Выставка World Press Photo в прямом и переносном смысле несет ту же самую передвижническую идею. Прямой смысл в том, что это путешествующая по миру экспозиция. Она начинает свой путь из Голландии, где под патронатом королевской семьи происходит отбор и награждение победителей в 10 номинациях. Переносный – перед нами особого рода политинформация в образах. Здесь всплывают те самые места и темы, за которыми пристально наблюдают правозащитники. World Press Photo на стороне «третьего» мира, меньшинств (как национальных, так и сексуальных), униженных, оскорбленных и побиваемых и убитых. Даже когда показана сильная сторона – например, американские военные в Афганистане, – она представлена как страдающая (2-е место в номинации «Люди в новостях» занял кадр с американским солдатом, который ведет бой с талибами в розовых семейных трусах – бой застиг его в постели). Жюри конкурса неоднократно критиковали за кровожадность – слишком много здесь трупов. Так и на этот раз, людям чувствительным советуют воздержаться от просмотра – и правда, голова мертвой девочки, торчащая из обломков порушенного здания в Палестине, кого угодно выбьет из колеи.

Между тем уже второй год подряд World Press Photo демонстрирует свои художественные амбиции. Здесь множество снимков-символов. Таких, где, собственно, репортажность отходит на второй план, оставляя вневременной образ. Вот караваджевский юноша на фото Зеда Нельсона (третье место, номинация «Проблемы современности») рассматривает себя в зеркало. Совершенно классическая фотокартина красоты неимоверной. Но оказывается, все не просто так: этот молодой человек заражен страшной болезнью современности – стремлением к физическому поп-идеалу, – потому и сделал себе эпиляцию груди. Первое место в номинации «Искусство и развлечение» получил кадр Малика Садиби, который снял уличных парней из Мали в пестрой дизайнерской одежде (эдакий особый колониальный гламур-стиль). Дело в том, что Садиби – давно признанный художник, его снимки уже показывались на Венецианской биеннале. И то, что их еще опубликовала New York Times, – это чистой воды смена арт-площадки.

Самая показательная история – со снимком-победителем. Им вот уже второй год подряд становится очень киношный кадр, который обозначается термином «саспенс» (напряженное ожидание, тревога). В прошлом году, как помним, триумфатором стала фотография с полицейским, изготовившимся к стрельбе в пустынной комнате, – на поверку это был вполне мирный рейд по домам, чьи американские хозяева не смогли заплатить ипотеку. Потом уже вся эта серия Энтони Сво («Америка во времена кризиса») приезжала в Москву как арт-проект.

На этот раз фото № 1 тоже нуждается в объяснении и подписи (как почти все на выставке). Вид на ночной Тегеран, на плоской крыше дома стоят три женщины, одна из которых, сложив руки рупором, что-то кричит во тьму. Это, как выясняется, особая форма протеста (во время волнений вокруг иранских выборов): одинокие крики (глас вопиющего «Аллах, акбар!») долгое время заставляли город вздрагивать в ночи и были действеннее любой шумной манифестации.