Posted 16 марта 2016,, 21:00

Published 16 марта 2016,, 21:00

Modified 8 марта, 03:14

Updated 8 марта, 03:14

Реальность утопии

Реальность утопии

16 марта 2016, 21:00
На Новой сцене Большого театра показали «Сатьяграху». Оперу Филипа Гласса о Ганди привез Екатеринбургский театр оперы и балета. Солисты пели на санскрите (с русскими титрами).

Театр оперы и балета практически пошел на подвиг, первым в России взявшись представить современную оперу Гласса. Екатеринбург не остановило возможное отторжение части публики от минималистской музыки и «высоколобого» содержания без связного сюжета. Наградой стали несомненная удача постановщиков и певцов, полные залы в Екатеринбурге, выдвижение на «Золотую маску» в нескольких номинациях и успех на московском показе.

«Сатьяграха» – слово из языка гуджарати («стремление к истине»), означающее ненасильственную борьбу против общественной неправды. Опера написана в 1979 году. Тексты на санскрите взяты из «Бхагаватгиты» («Божественная песнь»). Эпизод древней поэмы «Махабхарата», где герой Арджуна беседует о смысле жизни с богом Кришной, не связан напрямую с биографией Ганди, и в спектакле действие и слово соотнесены не буквально. Но и философствующий бог, и вопрошающий герой стали персонажами оперы, в которой осмыслены относительно недавние события, но речь идет о том же, о чем и в древней истории, – о духовном просветлении и способах его достижения.

Словацкий дирижер Оливер фон Дохнаньи (теперь он главный дирижер уральского театра) провел колоссальную работу по «усвоению» оркестрантами непривычной партитуры. И достиг главного. Многие зрители «Сатьяграхи», которых повторяющиеся минорные аккорды-трезвучия (на струнных с флейтами, кларнетами и гобоями, с электроорганом, без медных и ударных) сперва могли раздражать, после спектакля признавались в особом чувстве. Постепенно возникает суггестивное погружение в музыку, которое – так же постепенно – приводит к чему-то, подобному умиротворению. Но не к потере внимания к сцене, наоборот, к напряженному интересу к происходящему. Ведь повторяющееся «упорство» звуков (и распевных речитативов) оказывается созвучным тихому упорству идей Ганди, хочешь не хочешь, но проникших в сознание его друзей и врагов.

Режиссер и сценограф Тадеуш Штрасбергер (ныне он готовит к премьере в Екатеринбурге незаслуженно забытый шедевр советских времен – оперу Вайнберга «Пассажирка») не ставил целью рассказать какие-либо долгоиграющие истории. Он сочинил цепь эпизодов, разъясняющих «Сатьяграху» на примере жизни Ганди и истории двадцатого века. Спектакль получился про невероятность, ставшую действительностью. При том, что отдельные эпизоды вполне реалистичны и действие как бы начинается до 1914 года, когда молодой адвокат Ганди, еще не получивший от современников имя «Махатма» («великая душа»), жил и работал в индийской общине Южной Африки.

«Сатьяграха» – спектакль о человеке, не захотевшем играть по правилам дурной повторяемости насилия, противопоставившем злу чувство собственного достоинства. В каждом из трех актов спектакля есть люди с душой и люди с дубинками. Учение Ганди взято в широком ключе, от предтеч (Лев Толстой) до современников (Рабиндранат Тагор) и последователей (Мартин Лютер Кинг). Двое первых – немые персонажи, Кинг явлен в кадрах кинохроники, когда произносит знаменитую речь «У меня есть мечта». Вот ферма в духе идей Толстого, которым Ганди восхищался и с которым переписывался. Вот принуждаемые властью люди противопоставляют ее напору решимость не сдаваться (эпизод насильственной паспортизации индусов, когда они сжигают полученные документы). Штрасбергер показывает, неторопливо, но без высокопарности, без прямоточной назидательности (что важно), как гражданское неповиновение оказывается созвучным йогическим мистериям, а идеи древности с их призывами к «правдивому порядку», единству мира и действию без приоритета «эго» влияют на поведенческие стратегии наших дней. Священные тексты звучат как мантры, убирающие негативную энергию. Поток жизни складывается из бесконечного потока музыки, из ее внезапных обрывов и пауз, из разноцветных хлопковых сари и горящих свеч-лотосов в руках хора, с пением бродящего по зрительному залу. Из зеленой травы, синекожего четырехрукого Кришны, безымянных толп и реальной жены Ганди. Все сплетается в магическую ритуальную сагу, впечатлению от которой способствуют свет Евгения Виноградова и компьютерные эффекты Ильи Шушарова. А Владимир Чеберяк сыграл (и спел) Ганди так же отменно, как поработали оркестр и уральский хор: трудный эпизод с вокальным «хохотом» (когда поют о грехе самодовольства) можно считать экзаменом, сданным на «пять».

Уральская «Сатьяграха» воспевает важность гуманистических утопий, которые – и жизнь Ганди об этом свидетельствует – могут оказаться не совсем утопиями. И главное, демагогия общественного насилия, исповедование культа результата путем ломания через колено – вся эта пресловутая «злоба дня» оказывается тем самым, что она собой представляет, – просто злобой.

"