Posted 16 марта 2011,, 21:00

Published 16 марта 2011,, 21:00

Modified 8 марта, 06:25

Updated 8 марта, 06:25

Мужчины в ее жизни

Мужчины в ее жизни

16 марта 2011, 21:00
Три дня подряд Мариинский театр играет в Москве «Анну Каренину» – балет Алексея Ратманского на музыку Родиона Щедрина. Спектакль привлек большое внимание столичных зрителей: билеты раскупили мгновенно, как только стали известны «звездные» имена исполнителей. В первый вечер героиню Толстого играла Диана Вишнева, а за ди

Когда корреспондент «Новых Известий» спросила хореографа Ратманского, как роман Льва Николаевича «ложится» на искусство танца, он ответил: «Философию Толстого показать нельзя, эмоции – можно». Именно так постановщик и поступил. Он создал балет о психологии толстовских героев, изменчивое поведение которых отражено в хореографии. По форме это старый добрый спектакль, с сюжетом и костюмами под XIX век, разве что декорации заменены видеопроекциями. Ратманскому важны нюансы и колорит, поэтому в балете много ролей второго плана: родственники Анны, знакомые Каренина, Левин и Кити в одном эпизоде, нищие, прохожие, дети, играющие в серсо, домашняя прислуга… Автор предоставил зрителям решать, что получилось – старомодность или, наоборот, художественная дерзость (не побоялся же современный хореограф сходства с «драмбалетом»!). В любом случае Ратманского надо ценить: сегодня наперечет мастера, тонко чувствующие музыку и умеющие поставить спектакль с театральным напряжением.

Поклонники таланта питерских балерин знают, что балет о страсти знаменитые дамы решают по-разному. Диана Вишнева играет женщину, переполненную жизненной силой и подспудной жаждой риска, а Ульяна Лопаткина – величественную богиню, волею судеб упавшую с пьедестала. Екатерина Кондаурова, номинированная на «Золотую маску» за лучшую женскую роль, пленяет «животной» непосредственностью, ее Анна Каренина каждую минуту открывает мир заново. В начале балета Вронский (формально-лощеный Константин Зверев) рыдает над трупом Карениной, а на экране ее лицо крупным планом. В дымном вокзале рождаются воспоминания о заранее обреченном романе. Эпизод первый: Анна видит убитого поездом мужика. Эпизод последний: прожектор локомотива, направленный в глаза зрителей, и Каренина уходит в слепящий свет. Поезд, кстати, лейтмотив спектакля: вагон чуть ли не в натуральную величину помещен на сцене, причем он вращается, и публика видит сидящих внутри пассажиров.

Лучшие моменты балета – десять разных по лексике дуэтов Анны и Вронского, сцена скачек и эпизод в театре. Алексей Ратманский прослеживает нарастание и затухание страсти, которая у любовников совпадает только в апогее, а по краям не срастается: то Вронский опережает еще не пробудившееся чувство Анны, то, наоборот, она сильно ревнует, приводя остывающего любовника в досаду. Вот бравый офицер на балу увлеченно кружит незнакомую красавицу в черном платье. Дуэт на остановке поезда: она сдерживается, он совсем потерял голову. В третьей встрече женская страсть рвется из-под спуда, внутреннее сопротивление слабеет. Эпизод «падения»: ее нога закидывается ему на плечо, грядет высокая поддержка и внезапный телесный стопор после кульминации. Тут же, после танца близких людей, чьи тела льнут друг к другу, идет дуэт иного типа: танцуют психически и физически чужие люди (Анна и Каренин). Есть и два балетных «сна»: то больной Анне грезится, что Каренин и Вронский тянут ее каждый на свою сторону, то офицеру снится желанная женщина. Когда же дойдет до ссор, героиня будет, цепляясь и отталкивая героя, пластически мучить и себя, и его.

В хореографический текст Ратманский умело вводит подтексты, и тут большой шаг к Толстому. Эпизод скачек хореограф строит на контрасте между картинками социальной жизни (само событие, реакция публики, вручение кубка победителю) и тихим с виду, но громоподобным по сути семейным скандалом. Бурные личные переживания не менее напористы, чем внешний азарт скачек, сделанных, кстати, без привычного в таких случаях подражания наездникам, на контрапункте массового нервного мужского танца «пешим» передвижениям толпы. Сцена театра сконструирована иначе. Анна, презрев приличия, приходит на оперу, она одета в ярко-красное платье, и цветовое пятно действует на светских знакомых, как тряпка на быка. Мимическая сцена решена превосходно: все презирают одного – или откровенно пялясь, прожигая взглядами, как лазером, или демонстративно отворачиваясь. По ходу действия Ратманский еще и играет деталями. То Анна швыряет мужу обручальное кольцо, то Вронский приставит к виску пистолет, то Каренин восседает за массивным письменным столом, символом его застылой души.

Художественный результат не оправдывает ни насмешки прогрессистов, ни восторг ретроградов. Спектакль живет посередине, на точке столкновения условности и дотошности. Во многом такой подход идеален для наших академических театров. Главное, снимается зрительская тоска по новому, но не слишком «продвинутому» репертуару. А тут добротное, но не старомодное произведение в лоне традиций. Классический балет шлет привет классической литературе.

"