Аплодисменты и свист приветствуются

Первый вариант «Мистерии-буфф» был написан Владимиром Маяковским к годовщине Октябрьской революции в 1918 году. Эпоха перелома требовала создания новой системы мер и весов человеческого существования, и поэт-футурист делает попытку нарисовать картину преображенного мира. Пародируя библейскую легенду о Ноевом ковчеге, он отправляет на нем семь пар чистых и семь пар нечистых, которые меняют способы правления («Долой самодержавие, да здравствует демократическая республика!»), путешествуют через Ад и Рай и прибывают на обетованную землю. Актеры бывшего императорского Александринского театра крестились, слушая кощунственные строки, пародирующие Нагорную проповедь, и играть пьесу категорически отказались. Тогда инициатор чтения Всеволод Мейерхольд предложил поэту поставить «Мистерию-буфф» с набранной группой желающих в Театре музыкальной драмы. Артисты на сцене рвали в клочки старые афиши петербургских театров, а сам Маяковский выходил в главной роли Человека просто (параллельно играя одного из чертей и Мафусаила в раю). В 21-м году Маяковский создал второй вариант пьесы, вписав в нее целое действие «Страна обломков», где фигурировали Ллойд Джордж и Клемансо, Толстой и Руссо, Меньшевик (его играл Игорь Ильинский). Между сценой и зрительным залом устанавливались особые отношения, в программках объяснялось, что «входить в зрительный зал можно и в ходе действия. Знаки одобрения (аплодисменты) и протеста (свистки) приветствуются».

Ставшая манифестом нового искусства «Мистерия-буфф» Маяковского редко привлекала внимание театров (такова, как правило, судьба всех манифестов). Помимо двух мейерхольдовских постановок, в истории театра остался только задушенный начальством и не допущенный до премьеры спектакль Петра Фоменко 1967 года в театре Ленсовета. Следуя завету Маяковского («В будущем все играющие, ставящие, читающие, печатающие «Мистерию-буфф», меняйте содержание – делайте содержание ее современным, сегодняшним, сиюминутным»), Петр Фоменко и Марк Розовский создали остросовременное зрелище, насыщенное реалиями страны, празднующей 50-летие советской власти. И по сей день люди, видевшие «Мистерию-буфф»-1967, рассказывают о ней как о сильнейшем, невиданном впечатлении спектакля-политического кабаре («Что они там вытворяли!»). Как вспоминал Фоменко, «в раю звучала песня, которую в то время почему-то любил петь певец Муслим Магомаев: «Небо, небо, небо, небо, небо…» В раю лежали весьма обнаженные ангелицы и те, кто в этом раю обитал. Члены политбюро. Все они лежали укрытые газетой «Правда».

Пьеса Маяковского – из тех редких в театре произведений, которые требуют для своей постановки не только профессиональных умений, но – если угодно – внятной гражданской позиции. Той самой, которая шокировала актеров Александринки и из-за которой закрыли спектакль Петра Фоменко. Взявшись сегодня за пьесу «Мистерия-буфф», Николай Рощин и его актеры из компании «А.Р.Т.О» оказались перед необходимостью не только «осовременить» ее содержание, но дать – не больше и не меньше – формулу сегодняшнего мира.

Увы, в постановке 2008 года ни формулы дня сегодняшнего, да и вообще никакой внятной позиции вычитать не удалось. Режиссер обратился к обоим вариантам пьесы, добавил фрагменты из других произведений Маяковского. Постановщик вычеркнул «нечистых» (объяснив, что общество настолько обуржуазилось, что пролетариата нынче не осталось). Наконец, сократил фигуру Человека просто (который в пьесе был глашатаем авторской позиции). Убрав смысловые опоры текста Маяковского – противопоставление «чистых» и «нечистых», лозунги Человека просто, – режиссер не предложил никаких собственных идей и трактовок.

В результате получилось зрелище довольно аморфное. При том, что Николай Рощин – талантливый и яркий визионер, – придумал ряд эффектных трюков: веревки-петли, падающие десятками на головы зрителей, гильотина в финальной сцене, на которой один за другим восходят на казнь персонажи. Маяковский (Кирилл Сбитнев) всех казнит лично.

Но проблема в том, что набор карикатурных фигур (Офицер, Поп, Соглашатель, Дама-истерика, Дама-фаталь, Дама-романтика и т.д.) не успевает за время действия установить никаких эмоциональных связей со зрительным залом. Персонажи «Мистерии-буфф» остаются чистой условностью, чья единственная функция – озвучивание текстовой нарезки (причем, к сожалению, пока собственно чтение стихов не слишком убедительно: актеры шепелявят, глотают слова, слоги, смазывают рифмы и ритм).

Когда-то Николай Ставрогин бросил формулу: «Чтобы приготовить рагу из зайца, нужен заяц». Постепенно я все больше убеждаюсь, что «зайцем», без которого не приготовить спектакль, является не пьеса, не актеры, но мысль постановки. А если ее нет, то возникает разной консистенции соус, который только притворяется рагу (то бишь спектаклем).