Posted 16 февраля 2012,, 20:00
Published 16 февраля 2012,, 20:00
Modified 8 марта, 05:54
Updated 8 марта, 05:54
Худрук Александринского театра Валерий Фокин
– Валерий Владимирович, вы вошли в народный штаб, однако при вашей занятости это, наверное, непросто. Сразу согласились?
– В данном случае у меня не было ни секунды раздумий. Я всегда старался от политики держаться подальше. И на протяжении многих лет основополагающим фактором моего участия в жизни страны (в том числе и политической жизни) был только театр, мое творчество – то, что я делаю в спектаклях. Но в данном случае у меня не было ни секунды раздумий – для меня важно, чтобы именно этот кандидат победил.
– Почему?
– В начале 2000-х годов, когда я был членом совета по культуре при президенте России, а Путин был президентом, мы работали с ним вместе. Меня тогда поразило и то, что работа была конструктивной, и то, как профессионально этот человек разбирался в вопросах культуры, и то, как принимал ответственные решения – очень смело и быстро. Уже это говорило о том, что Путин человек умный, но самое главное – одаренный административно-политическим, руководящим талантом, что в наше время редкость. Мы довольно долго работали вместе. И сегодня, когда наша страна переживает непростой период…
– Мы всегда переживаем «непростой период»…
– Скрывать тут нечего. История нашей страны действительно доказывает, что мы идем своим, очень сложным путем, и демократические ценности, которые хотим видеть в обществе, просто так с потолка не упадут. Их надо выработать, потому что Россия не может довольствоваться никакими демократическими клише – ни европейскими, ни уж тем более американскими. Нам надо идти своим путем, потому что страна сложная, конфликтная, противоречивая, огромная, многонациональная – одним словом, разная. И для того, чтобы пройти этот путь, должно вырасти новое поколение. Должна измениться психология…
– Если судить по истории страны, то каждая новая власть всегда говорит о новом поколении. Большевики тоже мечтали взрастить «своих»…
– А другого выхода нет. Все зависит от того, как и кого именно взращивать. В декабре страну накрыли митинги – радостное явление, ведь люди показывают, что способны бороться за свои права. Но при этом у нас нет культуры митингов. И вообще культуры отношений нет.
– А вы разве не разделяете мнения тех, кто вышел на Болотную площадь или на проспект Сахарова? Ведь там очень точные лозунги звучали…
– Это некое стихийное, очень искреннее движение, но культуры в нем нет – все довольно сумбурно, равно как и ток-шоу на телевидении. Я смотрю дебаты: люди кричат, перебивают друг друга, никто никого не слышит… Поэтому сегодняшний период мы должны завершить с человеком, который имеет огромный опыт управления страной – и политический, и хозяйственный, и административный. Он очень хорошо информирован.
– Не печалит ли вас, что коллеги по цеху разбрелись по разным лагерям? И не раскалывает ли это театральное сообщество изнутри, ведь на Болотной площади были многие ваши знакомые?
– Абсолютно меня это не печалит. Абсолютно! Опять же вопрос: ради чего я поддерживаю Путина? Только ради того, чтобы лучше было стране, и мы в результате пришли бы к тому, чего хотим.
– При нашей жизни?
– Не важно – при нашей или не при нашей. Через 10, 20 или 30 лет. Но мы должны к этому прийти в экономическом, культурном, социальном и других планах.
– Но вы ведь и сами не раз слышали: мол, в России автократия, Путин не хочет перемен…
– Категорически с этим не согласен. Он хочет перемен. И он слышит необходимость изменений. Просто самая большая проблема заключается в том, что огромный аппарат чиновников (этот нижний этаж) на самом деле никаких перемен не хочет. Сегодня они служат сюда, завтра будут служить в другую сторону. Вот с этим очень сложно бороться, потому что их перемены заключаются только в одном – отстоять себя.
– Когда Путин и Медведев сообщили, что поменяются местами, то многих разозлила такая рокировка. Вас эта ситуация не смутила?
– Нет, не смутила. Я верю, что только Путин может закончить этот этап нашего развития. Потом начнется второй этап или третий, или сто двадцать третий – это укрепит наше завтра. И придут другие люди. Они обязательно должны прийти.
– Откуда?
– Не знаю, но сегодня их нет.
– И поэтому вся надежда на Путина?
– Он должен завершить этот этап профессионально и грамотно. Поэтому мне все равно, с кем он там меняется – с Медведевым или не с Медведевым. Меня это не интересовало, поскольку я видел, что на нынешний день только этот человек может руководить нашей страной.
– В одном из интервью Олег Табаков сказал, что поддерживает Путина, поскольку тот помог ему отремонтировать театр. Вам Путин тоже помог отремонтировать театр…
– Я бы и без театра его поддерживал. Вот смотрите: сейчас мы строим новую сцену – театральный комплекс для молодых режиссеров. Получается, что я должен поддерживать Путина, поскольку стройка идет при участии правительства? Мне кажется, этого очень мало. Посмотрите, сколько сделано кругом. А наша стройка – это лишь одна из частей, которая говорит о его понимании нужд культуры, о его кругозоре. Так что у меня совсем другая мотивация.
– Когда деятели культуры в нашей стране начинают поддерживать власть, сразу рождается море дискуссий. Вас это не смущает?
– Совершенно не смущает: ничего ведь нельзя поделать с менталитетом некоторых наших сограждан. В советское время считалось, что если ты поддерживаешь власть, то преследуешь личные цели: либо деньги на строительство хочешь получить, либо квартиру, либо звания, либо ордена, либо что-то еще… Времена изменились, однако многие по-прежнему «живут» в Советском Союзе. И от этого, конечно, у большинства людей одинаковая реакция: ну, понятно, вот побежали деятели культуры поддерживать власть. И вот один популярный артист уже встает на съезде и, вращая глазами, как Олег Кошевой, произносит монологи.
– Кстати, вы поддерживаете и этого артиста?
– В главном я его поддерживаю – в отношении к Владимиру Владимировичу, а по форме – это уже вопрос другой. Я не артист, и для меня его поведение показалось странным.
– Вот вы заговорили о советских генах, которые в нас сидят. Как вы помните, в фильме «Коммунист» главный герой приходит к Ленину и просит у него гвозди. Прошло 80 лет, но получается, мало что изменилось: худруки и сегодня вынуждены обращаться к первому лицу государства.
– В этом вы правы совершенно. Сколько раз театральные деятели советовали Путину начать театральную реформу! Он идею поддержал, а потом все застопорилось – театральное сообщество утонуло в дискуссиях. И сейчас мы снова спохватились: мол, как он был прав. И начинаем судорожно, не без помощи опять же Владимира Владимировича говорить о разных проблемах.
– Недавно в СТД проходил круглый стол: в очередной раз решали, с чего необходимо начинать театральную реформу. Говорили, например, что нужно разработать социальные гарантии…
– Все хотят начать с социальных гарантий – надеются мягко себе постелить. Но это идеальный утопический вариант. Если говорить о грядущей контрактной системе (а театр неизбежно должен перейти на контракт), то необходимо сначала ввести аттестацию артистов, которая, как и в науке, будет проводиться раз в пять лет. И по результатам этой аттестации человек либо остается в коллективе, переходит на срочный договор, либо остается на бессрочном, либо уходит на пенсию. Вот с этого и нужно начинать реформу, а не бить обухом по голове – раз, и все перешли на контракт. Конечно, легкого перехода быть не может, но в то же время контрактную систему нужно вводить как можно скорее, иначе наш репертуарный театр умрет.
– Разве в этом спасение?
– Да, потому что времена изменились, а отечественный театр ориентируется на опыт своего советского предшественника. И в итоге мы сегодня не можем добиться ни обновления крови, ни притока молодых, ни смены состава – ничего. Да и молодые режиссеры сегодня не рвутся в худруки, поскольку у них нет никаких рычагов при формировании трупп. А контрактная система решила бы множество проблем. Другое дело, что переход на контракт должен происходить постепенно. Реформа не может произойти в одночасье. Скорее всего, к 2013 году мы внесем поправки в Трудовой кодекс для того, чтобы заработала аттестация, была вариативность в управлении театром. Об этом я и мои коллеги говорили с Путиным. И не надо бояться реформ. Посмотрите, как живут репертуарные театры в Германии, которые поддерживаются государством. Там вообще вопросов нет: приходит новый художественный руководитель и фактически с нуля формирует труппу на пять лет. И там есть театральная биржа, куда он может обратиться за недостающими кадрами. Раньше такая биржа была и у нас, но она погибла. Погиб и целый институт руководителей театров, ведь их надо воспитывать, их надо возвращать. Не случайно мы в Центре Мейерхольда открываем школу молодого лидера – будем готовить режиссеров именно для руководства государственными театрами. У нас же еще одна проблема: руководители театров в своих кабинетах сидят до конца дней. И не собираются их покидать. В каких-то случаях пусть сидят (и в 80 лет можно быть замечательным худруком), но чаще всего это абсолютная инертность.
– Крайне мало и открытых площадок. В итоге молодым режиссерам фактически негде ставить свои экспериментальные спектакли…
– Совершенно верно. Одним словом: очень много вопросов, которые театральная реформа должна решить. Но если кто-то думает, что реформа произойдет пакетом по 25 пунктам, то глубоко ошибается: мы это время давным-давно упустили. Поэтому она будет происходить пошагово, решая вопрос за вопросом. У нас есть концепция развития театрального дела до 2020 года. Она принята правительством России и Министерством культуры. Но концепция – это бумага. Теперь ее надо выполнить, и опять все зависит от чиновников: как они будут исправлять свои ошибки, какие возможности есть у театра? При этом мы сразу утыкаемся в Трудовой кодекс, в Минюст. Это работа, это борьба, это непросто. В нашей стране, к сожалению, все непросто.