С дворцом по жизни

Для большего драматизма выставку стоит смотреть с конца. С тех пятиэтажек, которые Иофан проектировал в 1960–1970-е годы. Он всегда чутко реагировал на партийные постановления. И после того как Хрущев объявил борьбу с архитектурными излишествами, воспитанник римской школы, мыслящий дворцами и храмами, честно начал вычерчивать квадраты панелей. Для него оставаться в профессии было важнее, чем следовать принципам художника. Если архитектура не нужна, тупо займемся строительством.

Еще две проблемы тревожили Бориса Иофана на закате карьеры: что делать с пустотой, образовавшейся после взрыва храма Христа Спасителя и куда пристроить «Рабочего и колхозницу». История иронично и немилосердно обошлась с его главными творениями. Дворец Советов, для которого расчищали место на Волхонке, так и не был возведен. Возвратившаяся после парижской выставки статуя, им придуманная и созданная специально для иофановского павильона, оказалась, по сути, выброшенной на задворки ВДНХ, поставленной на унизительно несоразмерный постамент. Говорят, он и умер в Барвихе за очередным проектом перемещения «Рабочего и колхозницы» (помимо всего прочего предлагал установить их на Красной площади).

После этого меланхоличного финала то, что показано в центральном зале – проекты Дворца Советов, – воспринимается более трезво и критично. Хотя от опьянения размахом и роскошью этих листов избавиться почти невозможно. Когда рядом видишь золототканые портьеры и бронзовые дверные ручки, предназначенные для дворца, и понимаешь, что все это не утопия и не мегаломания в духе архитектурных фантазий XVIII века, а вполне реальное дело, которым занималось отдельное управление, поневоле берет оторопь. А что если бы это было действительно возведено? Самое высокое здание мира 1930-х годов, служившее постаментом для гигантской статуи Ленина. Ради него готовы были перекроить весь город вплоть до сноса Пушкинского музея. Как бы сегодня оно смотрелось? Что бы мы с ним делали? С этим странным симбиозом Колизея, Мавзолея и храма Всех Святых (если смотреть на окончательный план – ни дать ни взять римский храм Святого Петра). Во дворце предполагался сбор всех делегатов всемирной коммунистической партии. Правда, пока шли конкурсы и согласования, надежда на мировую революцию улетучилась.

Лучше всего власти служат не гении, а гениальные компиляторы. Те, кто способен с одинаковой виртуозностью уловить желания начальства и облечь их в модные формы. Взять что-то от классицизма, что-то от конструктивизма, позаимствовать технические достижения нью-йоркской школы и сдобрить интерьеры роскошью венского модерна. В случае с Иофаном эти сеансы политического спиритизма носили исключительный характер. Он служил не власти, а идеологии, превращая архитектуру в идейный символ. Не случайно большинство знаковых творений Иофана – это развернутые постаменты для статуй (его любимой и кочующей фигурой был рабочий с поднятой рукой, в которой зажата звезда-фонарь).

Правда, свою карьеру он начал с вещей, вполне обыденных, – со строительства жилого комплекса на улице Серафимовича. Но и здесь гениально угадал конъюнктуру: к концу 1920-х уже появилась партийная элита, которой не подходили дома-коммуны. Им хотелось жить в удобстве и довольстве. Поэтому Дом на набережной с кинотеатром «Ударник» и нынешним Театром эстрады (тогда клубом Рыкова) – это притворяющееся коммуной жилье класса люкс.

Если уж говорить в категориях люкс и сталинской роскоши, то выставка явно не из этой когорты. Для провинциального музея – вполне добротно, все на своих местах, висят проекты на стенах и, как говорится, еды не просят. Но весь интереснейший комплекс проблем, ассоциаций, парадоксов, которые связаны с Иофаном как властным архитектором и «архитектором власти», остался за бортом. Вновь исторический показ со слабыми намеками на кураторскую оригинальность (выручили ткани и ручки из Дворца Советов). Но то, что «интерактивные» по своей природе проекты и творения Бориса Иофана требуют такой же интерактивности, синестезии, глубокого анализа на уровне знака и символа, для этого, видимо, придется ждать очередного западного проекта. А после этого удивляемся: откуда столько домыслов и легенд вокруг сталинской архитектуры? Может, и правда, Иосиф Сталин не смог реинкарнироваться (как утверждают в одном документальном фильме), потому что не построил главную московскую высотку.