Грезы о снеге

Худрук пермского балета Алексей Мирошниченко откровенно гордится «Грезами»: это и эксклюзивная афиша, и освоение английского балетного стиля, и, поскольку театр выбирал постановки с зимней тематикой, символическая дань уральской зиме с бодрящим морозцем и хрустящим под ногами снегом. На Новый год и Рождество театр сможет предлагать публике не только «Щелкунчика».

Правда, в отличие от балета Чайковского, новый вечер неоднороден по настроению. Если «Конькобежцы» Фредерика Аштона идеальны для семейного просмотра, то давший название проекту балет «Зимние грезы» Кеннета Макмиллана (по мотивам пьесы «Три сестры») и тем более современный «Когда падал снег» Дагласа Ли больше подходят для взрослых.

«Конькобежцы», балет 1937 года, следовало бы назвать «Фигуристы» – здесь катаются не на спортивном льду, а на уютном катке викторианской эпохи, под разноцветными фонариками. После катка персонажи пойдут греться не к батарее центрального отопления, а к камину. Обычно фигуристы заимствуют идеи из балета, а тут обратная история. Танцевальные эпизоды опер Мейербера «Пророк» и «Северная звезда», в которых торжественные марши оборачиваются легкой мазуркой, поддерживают забавную имитацию катания (с помощью скользящих балетных па), перебиваемую виртуозными мужскими комбинациями, мазками английского юмора и женским кокетством, при котором носок пуанта вонзается в пол, как конек – в лед.

Мелькают шапочки с помпонами, капоры с завязками, задорные курточки, отороченные мехом, красные и синие «коньки». Смешат имитации падений, нарушающих порядок в стройных рядах фигуристов. Задает настроение парадная пара, в движениях которой слово «поддержка» приобретает не только балетный, но и буквальный смысл, а «обводка» балерины, кружащейся на стопе, всерьез напоминает о фигурном катании. Танец прошит амбициями «главного фигуриста», на зависть всем выстреливающего «заносками» и крутящего большой пируэт, условно адекватный ледовому «тулупу» или «акселю». Английская хореография должна исполняться по-английски: естественно, чисто и легко, с тонким чувством координации, актерски ярко, но и чуть сдержанно, без «жирных» штрихов. Пермская труппа, без сомнения, стремится приблизиться к этому идеалу.

Балет «Зимние грезы» (1991) на музыку романсов Чайковского и русские народные песни, казалось бы, легко понравится нашей публике: со школы знакомая история, открытая лирика чувств, условные классические па и натурально показанный быт с «реализмом» деталей. И вообще, прообразом чеховских сестер были дамы из Перми. Но смущает «иностранно-туристическая», неорганичная смесь классики и народных «коленец», как и переизбыток в создании «колорита» – пощечина и вязанье носка, хихиканье горничных, которых тискают солдаты, балалайки и самовары, детская коляска со спеленатым младенцем, непременные березки и непременная бутылка водки, из которой взахлеб пьют, путаясь ногами в упавшем стуле.

Взлетные мужские прыжки и простонародные перекидные «козлы» офицеров, «щемящие» руки сестер, непрерывно делающих арабески, цепь лирических, драматических, даже гротесковых дуэтов не сводят на нет риск «клюквы» в пятидесятиминутном балете. Хотя и о психологической насыщенности Макмиллан позаботился, и история в общем трагическая, но все равно «Зимние грезы» для России слегка смешны. Как наш балет «Дон Кихот» для испанцев.

Мировая премьера – балет «Когда падал снег» – сделана специально по заказу Перми. Хореограф взял музыку Бернарда Херрманна, известного как автор саундтреков к фильмам Хичкока. В немного зловещей партитуре словно стучат льдинки и мчатся зимние тучки. Даглас Ли поставил бессюжетную грезу, обладающую притягательностью «страшной сказки». Модерн-данс, замешанный на классике, иногда в рапиде, и свет, то бьющий в глаза от задника, то медленно гаснущий, создают атмосферу почти готическую. На сцене – белый экран, оттеняющий черный линолеум. Серые костюмы исполнителей. И снег, эмблема «Зимних грез», падающий из-под колосников в третий раз за вечер.

Какой контраст с «Конькобежцами»: там – простодушие и прекрасная ясность, здесь – тайна и замысловатость. Типы танцовщиков-кукол из некоего сна или запредельного сумрака («застывшие скульптуры», как описал хореограф) легко изображены пермской труппой, поскольку Ли ставил танцы с учетом персональных особенностей. Соло Александра Таранова, гнувшегося телом, как замерзшая былинка на ветру, заставило порадоваться мастерству танцовщика. Да и прочие артисты были гибки и колоритны. Как будто фигурки с напольных часов сошли с мест и принялись куролесить в ночи. А может, это парад знаменитых английских привидений.