Posted 15 ноября 2005,, 21:00

Published 15 ноября 2005,, 21:00

Modified 8 марта, 09:27

Updated 8 марта, 09:27

Политика-разлучница

Политика-разлучница

15 ноября 2005, 21:00
Неправда, что русская литература сегодня аполитична. Она чуть сонная, но вполне в трезвом разуме и способна реагировать на внешние раздражители. Речь не об откровенно публицистических опусах Сергея Доренко или Андрея Колесникова, не о программных манифестах Эдуарда Лимонова или Александра Проханова, а о «чистом искусст

С выходом каждой новой книги Виктора Пелевина его поклонники снова заводят песню о том, что он – единственный, кто в форме анекдотов о «новых русских» или с помощью восточных философий осмыслил наше смутное время. Круг его интересов – от Ленина, сотворившего тот мир, в котором мы родились, до апокалипсиса и падения этого мира. Пелевин – мифотворец современной России, составитель ее словаря и летописец ее метаморфоз. Вот и в недавнем сборнике – та же гоголевщина: в телевизоре, как обычно у Пелевина, показывают черт-те что – чиновника, у которого в реальности нет головы. А отца советского народа кормят, кидая в двустворчатый шкаф лопаты с икрой. Из-за исторических встрясок весь наш мир то ищет на ощупь те кнопочки, с помощью которых он управляется, то скатывается в пародию, когда адвокат носится со своими депутатами, как ребенок с игрушкой «тамагочи». Вот, например, пелевинская свадьба «нового русского» в древнегреческом стиле: пеплум пошьет фабрика «Мосфильма», статуи даст напрокат Эрмитаж – были бы деньги. Может, у нас и не героическая эпоха, но зато какой размах!

То, что Пелевин осмыслил время, – бесспорно. Сомнительна его монополия. Если будущим школьникам придется писать сочинения о гражданском пафосе в русской литературе начала двадцать первого века, им придется признать, что так и просится в строку тема терроризма. Вот, например, два популярных романа этого сезона – «Эвакуатор» Дмитрия Быкова и «Аниматор» Андрея Волоса. У Быкова в основе романа – идея эвакуации любовью и совместным сочинительством лежа в постели. При желании эвакуироваться можно от всего: от мужа, ребенка, нелюбимой работы. И (чтоб до кучи) – от раскошенной терроризмом Москвы. У Волоса роман оборачивается исследованием смерти и способами увековечить любимого человека. Несколько сюжетных линий неожиданно складываются в одну историю подготовки теракта, в котором в конце концов гибнет главная героиня. И у Быкова, и у Волоса взрывы растаскивают или соединяют влюбленных. Роль угнетателя, которую прежняя чувствительная литература приписывала строгому мужу, враждующим семьям, социальной лестнице, отдана политической драме.

Наконец, премиально выделенное «Золотое дно» Романа Солнцева открывается посвящением злополучной плотине, которая «нынче, может быть, пока вы читаете эту книгу, и перестанет существовать...». И роман берет на себя роль сатирического киножурнала «Фитиль», репортажа о строительстве ГЭС, становится летописью о том, как стройка не удалась, и о том, как рабочие начали голодовку.

Политические силы в современной литературе есть, и они странным образом демонизированы. Политика – разлучница, неуправляемая судьба, могучий «бог из машины», поскольку литературу создает либеральная интеллигенция, воспитанная на затаенной неприязни к властным кабинетам. Но способен ли роман спасти голодающих рабочих или остановить террористов? Напрашивается сравнение с былыми богатырскими временами: и страна уже не самая читающая, и волшебное слово «самиздат» не заменить новым средством общения по имени «Интернет». Да и сама мелькающая в литературе политика – не лозунг, с которым писатель рвется в бой, она – фон жизни, непреодолимый, серенький и, как правило, довольно гадкий.

"