Ожившая Москва: вышел в свет новый путеводитель Александра Васькина по столице

Анна Берсенева

Краеведческих книг о Москве написано такое множество, что странно им не слиться в читательском сознании в единый фолиант. Объяснить, почему надо читать ту, а не другую, бывает непросто. Старинный дом - он и есть старинный дом. Если жил в этом доме на Знаменке, к примеру, купец Сергей Щукин, то в книге непременно будет написано, что он коллекционировал картины Матисса и Пикассо. В книге-путеводителе Александра Васькина «Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей» (М.: Этерна. 2020) об этом, естественно, сказано тоже. Но именно в изложении этого автора история знаменитой коллекции и ее собирателя отличается от многих.

«Щукин, не имея специального художественного образования, обладал способностями сразу различать в общем ряду наиболее удачное произведение, - пишет Васькин. - В этом с ним не мог поспорить ни один «прогрессивный» критик или искусствовед. Известен рассказ Матисса о том, как, приходя к нему в мастерскую, Сергей Иванович тотчас выбирал лучшие картины. Матисс пробовал всучить ему менее удавшиеся, а о тех, с которыми ему было жаль расставаться, говорил: «Это не вышло... Мазня...» Но не тут-то было. Хитрость не удавалась, Щукин неизменно останавливал свой выбор на «неудавшейся мазне». Принцип выбора картин Сергей Иванович сформулировал сам: «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок – покупай ее».

Эта щукинская формулировка не просто запоминается - она буквально впечатывается в стены его дома, и стены эти сразу перестают быть явлением одной только архитектуры, а становятся явлением жизни, которая никогда не устаревает. Одними байками такого эффекта не добьешься - здесь должен включиться сложный механизм сущностного наполнения. И во всех книгах Васькина (а их он о Москве написал много - о ее повседневной жизни в 20-е и 30-е годы прошлого века, о советской богеме, о толстовском доме в Хамовниках, о сталинских высотках; трудно назвать ту составляющую московской действительности, которая прошла бы мимо него) это происходит.

В чем секрет притягательности его книг? Думаю, в том, что Александр Васькин видит в повседневности не просто информативное, и не просто интересное, и не просто актуальное, и даже не просто то, что останется в истории, - а то, что составляет основу человеческой жизни. На такой основе и стоят московские здания, о которых он пишет, и именно этим они дороги людям, для которых Москва не звук пустой.

Вот жил в неказистом старом доме № 38/1 на углу Арбата и Спасопесковского переулка поэт Ярослав Смеляков. Знаменит был невероятно - его стихи про хорошую девочку Лиду и про Любку Фейгельман знала вся страна. А вся Москва знала, с какой прямотой, особенно спьяну, может он высказаться о действительности. Странно было бы, если бы судьба его в сталинской Москве сложилась благополучно - она благополучно и не сложилась. Смелякова арестовывали, ссылали, он отправлялся в лагерь в Инте, возвращался из лагеря, попадал туда снова... Жена, с которой он жил в доме на углу Старопесковского, от него ушла. История его второй женитьбы на поэтессе и переводчице Татьяне Стрешневой описана в книге так:

«Туда (в Дом творчества писателей в Переделкино. - Т.С.) приехал объясниться со Смеляковым приятель, заложивший его. Просил забыть старое, не сердиться. Намекнул: если будешь с нами – все издательства для тебя открыты! Ярослав не стал выяснять, что значит это “с нами”, а дал стукачу по морде. Тот от неожиданности упал и пополз к своей машине на четвереньках, а Смеляков подгонял его пинками. Это видела Татьяна Валерьевна, случайно вышедшая в коридор. Сцена произвела на нее такое впечатление, что вскоре после этого она оставила своего вполне благополучного мужа и сына Лешу и ушла к Смелякову», – рассказывал очевидец».

Историю же о доме, в котором жил когда-то поэт Смеляков, заканчивает Александр Васькин так: «Кажется, что все круги ада прошел этот человек: война, плен, лагеря, но не утратил человеческого достоинства. Была бы моя воля, установил бы на этом арбатском доме памятную доску с такими словами: «Здесь в третий раз арестовали поэта Ярослава Смелякова». Чтобы не забывали. И поэта, и его время».

Вот в этом все дело - автор пишет о жизни, которая имела смысл и передавала этот смысл мертвым предметам, в которых она на время умещалась, и предметы эти становились живыми тоже. Как культовый ресторан француза Шевалье в Камергерском переулке (ему еще и Толстой добавил жизни, отправив сюда обедать Левина со Стивой Облонским), и дом «под рюмкой» в Староконюшенном, и писательский дом в Лаврушинском, и дом Станиславского в Леонтьевском...

Насыщенность книги Александра Васькина очень велика. Насыщенность, наполненность, значимость событий и людей, в ней описанных. Следуя такому путеводителю, не сделаешь по Москве ни одного неверного шага, не бросишь ни одного пустого взгляда.