Posted 15 сентября 2015,, 21:00
Published 15 сентября 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:34
Updated 8 марта, 03:34
Мальчики в глазах
Три года назад в тех же самых залах, где сегодня развешаны картины итальянских, нидерландских и французских мастеров XVII века, показывали одного Караваджо. Тогда тоже был приглушенный свет, чтобы подчеркнуть густую светотень живописи, тоже много насилия и эротики. Но это было, действительно, очень мощно по всем статьям – одно только «Положение во гроб» из Ватикана тянуло на сенсацию. Ведь подлинных творений Караваджо сохранились единицы, каждая вещь на вес золота, и все мировые музеи буквально бьются на смерть, чтобы принять их у себя в стенах. ГМИИ имени Пушкина однажды – перед уходом великой Ирины Антоновой – это удалось сделать. Теперь надо ждать десятилетия, чтобы наработанный авторитет и дипломатические связи позволили совершить такой же богатый жест. Нынешняя выставка при всей ее многогранности и занятности смотрится как отсвет тех великих гастролей.
Фото: С САЙТА МУЗЕЯ
В экспозиции только одна подлинная работа Караваджо – «Мальчик, укушенный ящерицей», относящийся к самому раннему периоду творчества художника (около 1594 года), когда он только приехал в Рим и завоевывал популярность с помощью таких светских полупортретов-полунатюрмортов. Мальчик строит гримасу боли, в которой многие к тому же видят еще и любовные судороги. Стоит заметить, что караваджисты – последователи итальянского гения – повторяли не только живописные приемы (драматичная светотень, красные всполохи плащей, брутальность образов), но и навязчивые мотивы. Мальчиков в разных позициях на выставке довольно много: тут и картина XVIII века, которая является копией караваджовского полотна «Мальчик, очищающий фрукты», и пламенеющий «Портрет юного художника в красном берете» кисти Витторе Гисланди, и целая «Школа мальчиков» от Гаспара Траверси, и, наконец, «Жертвоприношение Авраама» неаполитанца Баттистелло (отреставрированная работа из ГМИИ), где фигура юноши Исаака написана весьма физиологично.
Вопрос о том, на кого и как повлиял Караваджо – очень спорный и запутанный. При желании можно почти весь XVII век назвать караваджистским. На выставке не дается четкого ответа, почему тот или иной художник оказался именно здесь причастен к Караваджо. Зрителю приходится определять общие черты и свойства «на глазок». Взять гениальную серию «Апостолов» 1613 года испанца Риберы (который, однако, работал в Неаполе) и увидеть в ней натурализм, мистику и эротизм Караваджо по силам любому. Кстати, один из риберовских апостолов («Святой Иаков») хранится в Пушкинском – так что, можно сказать, произошло историческое воссоединение последователей Христа. Сложнее с фламандскими мастерами вроде Маттиаса Стомера и уж тем более с художниками XVIII века. Так или иначе, выставка, построенная на коллекции искусствоведа (притом искусствоведа, привыкшего «общаться» не с самыми мейнстримовскими вещами) больше адресована людям «насмотренным», с особой оптикой на тонкие нюансы и цветовые переливы. Те же, кто придет посмотреть скандального Караваджо, возможно, разочаруются – тут он только для затравки.