Без шока

Что бы ни говорили о нерушимой дружбе бывших советских кинематографистов на открывшемся в Анапе кинофестивале стран СНГ и Балтии, политические пертурбации отзываются и на них. В этом году грузинскую делегацию, некогда самую многочисленную, можно пересчитать по пальцам одной руки. Жюри полнометражного конкурса должен был возглавить Резо Габриадзе, но он в последний момент отказался, и пришлось срочно звать на замену старого друга «Киношока» Андрея Битова.

У выдающегося писателя помимо других замечательных качеств есть склонность к импровизированным метафорам. Лермонтов несколько раз выразился, что горный воздух «чист и свеж, как поцелуй ребенка». Андрей Георгиевич, будучи в Анапе, под влиянием Лермонтова и Бахуса как-то заметил, что здешний морской воздух «будто дети надышали». После этого только ленивый не шутил на тему о том, из чего дети сотворили морскую воду и морской песок.

Но шутки шутками, а из всех российских кинофестивалей самым курортным, безусловно, является Анапский. Официальные просмотры, как правило, начинаются после обеда, а утром гостям и участникам предоставляется возможность посмотреть волнующий, а временами волнующийся фильм без пленки под названием «Море». Но если предательская погода не позволяет выйти на пляж и если ты не привез с собой работы, делать на фестивале совершенно нечего. Разве что пить местное вино у себя в номере или за пределами пансионата, где оно вдвое дешевле.

Церемония открытия «Киношока» состоялась под открытым небом при необыкновенном стечении отдыхающих и жителей города, пришедших посмотреть на известных актеров – Владимира Зельдина, Алексея Петренко, Аллу Демидову, Нину Ургант и других, которых, собственно, и зовут в Анапу не для того, чтобы представить фильмы со своим участием, а чтобы отдохнуть и показаться народу. На сцене сменяли друг друга казачьи пляски, советские песни, постсоветская попса и ансамбль «В джазе только девушки». В общем, бал правила эклектика, соответствующая стилю фестиваля, упорно сводящего кинематографии экс-союзных республик, хотя между ними с каждым годом становится все меньше общего.

Полнометражный конкурс начался латвийским фильмом «Фогельфрай». Это составное немецкое слово (фогель – птица, фрай – свободный) может означать и человека, который волен как воздушная птаха, и осужденного, которому дано несколько дней, чтобы убраться вон из страны, – дней, в течение которых каждый имеет право его убить. Название оказалось лучшей частью мутной картины, сделанной четырьмя режиссерами и состоящей из четырех эпизодов. Замысел произведения, очевидно, состоял в том, чтобы показать четыре возраста мужчины – детство, юность, зрелость и старость, но каков «месседж» каждой части и всего целого, можно лишь гадать, поскольку почти полное отсутствие артикуляции делает этот кинотекст либо нечитаемым вовсе, либо читаемым в самом общем смысле – как некий экзерсис на тему отчуждения. И только в финальной новелле замечательному литовскому актеру Любомирасу Лауцявичусу да парящему в воздушной струе ястребу удалось передать ощущение, родственное тому, которое выразил Пушкин в строке «Узника»: «Туда, где гуляет лишь ветер…да я!».

Еще более невразумительной оказалась украинская картина «Менины» («Фрейлины»), поставленная художником Игорем Полольчаком. Как свойственно почти всем художникам (за исключением, может быть, Гринуэя, сменившим кисть на камеру, Подольчак забыл, что кинокартина – это не картина и от нее, помимо живописных качеств, требуются как минимум повествовательные достоинства. Полтора часа разглядывать еле движущийся натюрморт, снятый подслеповатой камерой (причем тут «Менины» Веласкеса – непонятно), и тщетно пытаться совместить видимое с написанным в аннотации («страдающий астмой и экземой молодой человек редко появляющийся в кадре, использует свою болезнь для того, чтобы манипулировать родными») – занятие не для слабонервных.

Тягостное впечатление от экранной невнятицы исправили «Представление» Сергея Лозницы (Россия–Германия) и другая украинская лента – «Владыка Андрей» Олеся Янчука. В «Представлении» Лозница продолжил работу с хроникой, успешно начатую в «Блокаде». На этот раз он взял пропагандистские советские киножурналы 60-х годов, очистил их от идеологического закадрового текста, озвучил естественными шумами, прочистил и кое-где укрупнил изображение, чтобы приблизить его к зрителю, – и создал впечатляющий срез советской «жизни перед камерой» или, точнее, перед лицом бдящей власти. Заученные слова, затверженные интонации, деревянная мимика рабочих и колхозников, с одной стороны, а с другой – заливистая утопическая брехня Хрущева, единственного в СССР человека, имевшего право нести, что ему вздумается. Словом, настоящий зомби-хоррор, почище того, что изобретен Джорджом Ромеро.

Олесь Янчук приобрел широкую известность в Украине своими фильмами «Голод 33» – о чудовищном голодоморе 1933 года, устроенном в этих хлебных краях коммунистической властью, и «Непокоренный» – об одном из лидеров украинского сопротивления сталинскому режиму Романе Шухевиче. «Владыка Андрей» посвящен главе украинской греко-католической церкви митрополиту Шептицкому, территория влияния которого с начала по середину ХХ века попадала то в австро-венгерскую монархию, то в Российскую империю, то в «панскую» Польшу, то в СССР, а то оказывалась под властью Германии. Сохранить в этой сложнейшей политической обстановке незапятнанные ризы было невозможно, но за одно только то, что владыка спас от истребления фашистами сотни еврейских детей, он достоин причисления к лику святых. Фильм небезупречен по композиции и округляет некоторые острые углы, но Янчуку и сценаристу Михаилу Шаевичу прощаешь многие огрехи уже за то, что он дал возможность исполнителю главной роли Сергею Романюку создать убедительный и запоминающийся образ сильного духом пастыря.