Гражданин четыре и четыре гражданина

В начале 2013 года известная американская документалистка Лора Пойтрас получила ряд зашифрованных электронных писем отправителя, укрывшегося под псевдонимом Citizenfour («Гражданинчетыре»). Он утверждал, что имеет доказательства тайной слежки, осуществляемой АНБ (Агентством национальной безопасности США) за миллионами людей по всему миру, в том числе за лидерами стран – союзников Америки. Через пять месяцев Лора с двумя журналистами из «Гардиан» и «Вашингтон пост» отправилась в Гонконг на встречу с отправителем писем, которым оказался ныне известный всему миру Эдвард Сноуден. Встречи четверки граждан происходили в отеле в течение восьми дней и записывались на видеокамеру. Из фрагментов этих записей и хроникальных вставок была смонтирована картина.

Хотя действие сосредоточено на пространстве гостиничного номера, она смотрится как интеллектуальный триллер, напряжение которого определяется нервозным состоянием главного героя, желанием участников встречи разобраться в массиве обрушенной на них секретной информации, а также присутствием незримого наблюдателя, в котором будто соединились Господь Бог, безличный регистратор и режиссер Лора Пойтрас, выбравшая из полусотни часов записи ключевые моменты, чтобы предъявить их зрителям вместе с портретами действующих лиц этой истории.

Прежде всего «Citizenfour» рассеивает сомнения относительно личности Сноудена, если они у кого-то и были: это словно сошедший с экрана традиционный американский герой-идеалист с чертами классического европейского простака (симплициссимуса), решивший разоблачить скрытую от общества государственную структуру, деятельность которой представляется ему противоправной. При этом герой в достаточной мере дистанцирован от автора фильма, который не скрывает проявлений легкой мании, вынуждающей Сноудена дуть на воду, не обжегшись на молоке, то есть перестраховываться от возможного наблюдения. Впрочем, тут уместно вспомнить известную всем диссидентам невеселую шутку Станислава Ежи Леца: «У него была мания преследования: ему казалось, что за ним кто-то ходит. А это был всего-навсего сотрудник госбезопасности».

Кроме того, Пойтрас, несмотря на свою симпатию к герою, не то чтобы дает, но не мешает зрителям усомниться в том, что его действия, вызванные благородными побуждениями, не пошли на пользу противникам США и не нанесли его стране реального (сейчас речь идет не об имиджевом ущербе) вреда. Сам Сноуден в этом убежден, но охота и оперативность, с которыми Россия предоставила ему политическое убежище, свидетельствуют скорее о противном. С другой стороны, возникает вопрос – чем именно повредила гражданам США и других стран пресловутая система сбора информации, в том числе конфиденциальной? Ведь надзор и контроль – вещи разные. Разве кто-то воспользовался собранной информацией в неблаговидных целях – чтобы свести с кем-то счеты, узнать, в какой кубышке сосед держит золото, с кем изменяет мужу чья-то жена, начать политическое преследование гражданского активиста? Чем пресловутая система PRIZM хуже того же Господа Бога, который, по представлениям верующих, видит и знает все на свете, но никому об этом не сообщает и даже не предупреждает о грозящей опасности, не говоря уже о предупреждении злодеяний? Гражданину, который не делает и не намеревается делать ничего противоправного (не путать с противозаконным – законы бывают и людоедскими), может, и есть что скрывать от своей половины, начальства и кредиторов, но зачем ему бояться того, что некое всевидящее око мониторит и запечатлевает все его действия на этом свете – при том, разумеется, условии, что доступ к результатам наблюдения разрешен известному кругу лиц и разрешен только в соответствии с законом, охраняющим права человека?

Что касается имиджевых потерь США в результате сноуденовского разоблачения, то они очевидны, но потеряло не американское общество, а государство, и потеряло по заслугам, так как вышло за пределы своих полномочий, скрыв от общества существование глобальной системы надзора. Гражданское же общество, имеющее независимые средства массовой информации, лишь показало миру свою силу, как это бывало и раньше, во времена Уотергейта и других политических скандалов.

Это своего рода американский урок странам, в которых нет массмедиа, независимых от власти и ее силовых структур, и где подобные публичные разоблачения и подобные фильмы невозможны: даже если бы какой-то смельчак отважился что-то такое снять, то не получил бы пропуск ни в кинотеатры, ни на телевидение. Есть советский анекдот про диалог между Брежневым и Наполеоном, наблюдающими военный парад на Красной площади: «Если бы у вас была такая армия, как у меня, господин Бонапарт, вы не проиграли бы битву под Ватерлоо». – «Если бы у меня была такая пресса, как у вас, товарищ Брежнев, никто бы никогда не узнал о Ватерлоо».

Поэтому выход «Правды Сноудена» в наш прокат – не повод радоваться соринке в глазу соседа по земному дому, а причина обратить внимание на мусор в собственном глазу и задуматься о расширении возможностей российского гражданского общества.