Posted 15 июля 2008,, 20:00

Published 15 июля 2008,, 20:00

Modified 8 марта, 08:00

Updated 8 марта, 08:00

Русский перебор

15 июля 2008, 20:00
Картина Екатерины Шагаловой «Однажды в провинции» получила на ММКФ авторитетный приз международной кинопрессы (ФИПРЕССИ), но вызвала неоднозначную реакцию представителей кинопрессы российской. Одни сочли картину достоверной и остросоциальной, другие заговорили о тенденциозности, «новой чернухе» и высокомерном взгляде н

Полярность мнений на этот раз связана с тем, что во второй (после «Собаки Павлова») работе перспективной кинематографистки много пробелов и преувеличений. Для иностранцев они незаметны или несущественны, а многим своим зрителям бросаются в глаза. Нечто подобное недавно произошло с «Монголом» – американские академики номинировали его на «Оскар», а монголы и монголоведы морщились: и кони в нем не той породы, и упряжь неправильная, и главного героя играет не монгол. Или вспомним Руперта Эверетта в роли Григория Мелехова: для Запада чем не русский парубок, а для России – не казак. Похоже, что у Шагаловой проявился «синдром второго фильма», когда после удачного дебюта море кажется по колено.

Начинающая актриса Настя, прославившаяся в криминальном сериале «Братва», приезжает в глубинку и поселяется у сестры Веры, которая живет с ребенком и контуженным мужем Колей. Далее выясняется, что она вынуждена была уехать из Питера, так как их с Верой отец-генерал завел молодую любовницу и выставил дочь из дома, обещав еще и покалечить, причем выгнал заодно с матерью, которая «в Курган уехала, пьет как сапожник на родине у себя», а у Насти нет денег на съем жилья, и деваться больше некуда. Если бы Настя была безвестной жертвой произвола, это объяснение показалось бы убедительным, но для генеральской дочки и телезвезды оно нелепо. Случись с ней такое – весь желтый Интернет был бы наводнен сообщениями типа: «Сенсация! Родной отец-генерал выбросил из дома звезду сериала «Братва» и пригрозил переломать ей ноги!» От сочувствующих не было бы свободной минуты, мужчины один за другим предлагали бы руку и сердце, а телеполоскатели грязного белья наперебой звали бы в свои шоу. Да и не может же Настя не понимать, что переезд ничего ей не дает, кроме койки в тесной квартирке сестры и ее на всю голову больного супруга. Кроме того, раз она вручает сестре «довольно внушительную пачку долларовых купюр» на нейрохирургическую операцию для мужа, деньги на съем жилья в Питере у нее есть.

Так же подозрительно выглядит предыстория отношений сестер. Несколько лет назад Настя застала Веру с солдатом, прислуживавшим на генеральской даче, и сообщила об этом отцу. Папаша загнал парня в Чечню, откуда тот вернулся раненным в голову, перенес две операции, которые тайком оплатила та же Настя (!), после чего поселился вдалеке от обеих столиц вместе с нелюбимой Верой и любимыми боевыми друзьями. Поведение Насти было бы понятно, если бы она тоже влюбилась в Колю, взревновала его к сестре и решила отбить у нее. Однако ничего подобного в фильме нет, хотя из этого могла бы выйти в полном смысле слова убойная мелодрама про сестричек, не поделивших мужика. А так Коля отнюдь не принц, который мог бы стать яблоком раздора двух современных девушек, тем паче «красавиц Петербурга», из которых одна «выпускница Вагановки», а другая – «талантливая пианистка», или хотя бы предметом самозабвенной страсти одной из них.

Одним словом, Настя не полноценный персонаж, а драматургическая функция, искусственный герой вроде «человека со стороны», который нужен для того, чтобы инициировать действие. Столь же неестественными представляются отношения внутри интернациональной компании друзей и их жен, собранных режиссером в одном городке. Тут и кавказец Тасоев, и кореец Ким, который женат на Анжеле, которая изменяет ему с Тасоевым, тогда как Ким любит Веру, которая любит своего Колю, который изменяет ей с матерью Анжелы, и у всех имеется общий друг араб Ясир, который мирно живет со своей женой Харси и вместе с ней и заодно с международным жюри ФИПРЕССИ дивится «российским» нравам.

В сценарии была сцена, где типичные российские дети – мальчик-мулат и беленькая девочка – показательно называли друг друга «сыклом» и «дыркой» и так же показательно мутузили друг друга в грязи под невозмутимым наблюдением мокрых ворон на проводах. В фильме ее нет, и напрасно – уж коли перебирать, то на туза, а не на валета.

"