Анна Аркатова : "Милу хочешь поймать на свои мимолетные силы..."

Анна Аркатова родилась в Риге. Окончила филологический факультет Латвийского государственного университета, Литературный институт им. М. Горького в Москве. Работала учителем, редактором. Вышло пять ее поэтических сборников: «Без билета», «Внешние данные», «Знаки препинания», «Прелесть в том», "Стеклянное пальто". Стихи публиковались в журналах: "Новый Мир" , "Знамя", "Октябрь", "Дружба Народов", "Новая Юность", "Арион", "Интерпоэзия", "Новый Берег".Творчество отмечено Премиями: Международного Волошинского конкурса, «Московский счет». Колумнист журналов "Медведь", «Pshychologies». Ведущая творческого семинара «Египетские ночи».Фронт-лидер поэтического спектакля "Кофе на ночь". Член Союза писателей Москвы.

На прошедшем поэтическом фестивале "Myfest" (который недавно был включен в программу фестивалей "Юнеско"), Анна Аркатова выступала в последний день, среди самых значительных поэтов Москвы. На каждое выступление давалось 5 минут, но Анна читала 7 - на одном дыхании, с необыкновенной легкостью, с пушкинской непринужденностью (с этого выступления начинается видео-фильм о её творчестве), а когда фестиваль продолжили другие поэты, невольно захотелось, чтобы Аркатова выступила еще. Поэтому я отправился на поэтический спектакль "Кофе на ночь" - на малую сцену Театра им. Маяковского (этот спектакль еще идет в Большом зале ЦДЛ, в Центре Шемякина, на празднике в Коломенском и других площадках), где Анна Аркатова играет себя саму - среди еще трех поэтов, читая стихи.

О своем творчестве Анна Аркатова говорит:

"В стихотворении обязательно должен быть парадокс, даже какая-то издевка.

Если жизнь ровная, благополучная, или неудачная, но в одном и том же градусе, то в ней нет повода для поэзии.

А жизнь это река, и если человек плывет, и хочет оставаться на поверхности, ему необходимо делать энергичные усилия. И мои стихи это душевные движения - чтобы плыть по этой реке. Движения души, которые позволяют пережить и преодолевать, и мне, и моим читателям и зрителям все свое несогласие с несправедливостями мира."

Играть на сцене саму себя, читая свои стихи - естественно и прекрасно, и об этом лучше всего в видео-фильме:

Однако, в одном известном романе о театре (Сомерсет Моэм), героиня играла сцену, где случайно повторилась ситуация, в которой эта актриса оказалась по жизни. И тут, играя себя саму, героиня романа стала размахивать руками, кричать, и нарушать все сценические каноны. Хотя ей самой казалось, что она достигла вершины мастерства...

Так что, вполне может быть, что для Анны Аркатовой играть на сцене саму себя, читая свои стихи - и при этом оставаться естественной и прекрасной - очень и очень непросто.

И это все это за счет поэзии, потому что кроме чтения стихов, ничего на сцене не происходит.

Эти замечательные поэтические спектакли вовсе не походят не концерты, где певец-исполнитель представляет самого себя. Это именно театр, где в главных ролях - поэты. И выход поэзии на театральные подмостки - одно из самых значимых явлений современной культуры.

Выходит много статей о творчестве Анны Аркатовой.

Вот что в "Новый мире" пишет Сергей Костырко - админ "Журнала Журналов":

"из её стихов постепенно уходит «поэтичность высказывания», уступая место собственно поэзии. Путь к ней у Аркатовой, можно сказать, парадоксальный: через «ужесточение взгляда». Взгляд этот — доброжелательный, как бы даже ласкающий, но и по-женски проницательный, то есть рентгеновский почти, «жесткий». Стихи — это то, чем живешь."

А вот филолог и литературовед Дмитрий Бак:

"Стихи Анны Аркатовой в большинстве своем отмечены печатью непосредственности – подкупающе откровенной, иногда наивной... живопись, графика во всех технических деталях известны Аркатовой не понаслышке. Классические живописные изображения аукаются друг с другом... прообразы ситуаций современной жизни, превращаются в живые картины, многое подсвечивающие и объясняющие."

Главная ценность творчества Анны Аркатовой - сама жизнь. Подспудный источник сакрального поля её поэзии - бытовые взаимоотношения. Пространство строф формируется и определяется совокупностью взглядов, оброненных слов, мимолетных прикосновений, случайных встреч в транспорте, в квартире, мыслей на кухне, ассоциаций на прогулке...

И все эти привычные картины в стихах Анны Аркатовой вдруг становятся бескрайней Вселенной, которая лишена и намека на высокопарность. Простота путей, способных находиться в Пространстве её стиха, делает слышимыми - и глубокую гармонию, и дисгармонию чувств.

Поэзия Анны Аркатовой "единственное благо, не уничтожаемое потреблением", а приумножаемое и слушанием, и чтением её стихов:

***

не пламя не камин — но газовой горелки

послушный хоровод

ансамбль язычков

смотри сюда народ

смотри во все гляделки

когда уже зажечь не сможешь без очков

засаленный чугун плиты послевоенной

холодная вода

обмылок весовой

а вот и свет в руке

оладушек мгновенный

ожог — и все опять бежит по часовой

встань среди кухни встань

сифоном с газировкой

свободною рукой гранатовый сцеди

сироп и зарифмуй

шумовку со штормовкой

простой набор вещей

запаянных в груди

ИНТИМНАЯ ЭЛЕГИЯ НА ОТХОД КО СНУ

Запомни это раз и навсегда

По кругу передай своим потомкам

Что смелость покоряет города

А ты уже не будешь никогда

худой и звонкой

Ты можешь есть бисквит и дрожжевое

Они войдут в тебя как все живое

И лягут аккуратным одеялом

На все что ты как женщина узнала

…

Но дальше темы теплоизоляций

Но дальше темы звукопоглощений

Тебе уже не проложить маршрут

Пока ты тут твой ужас будет крут

Пред общим острием и частным краем

(И внутренне подогреваем)

ужас

…

Хочу у зеркала спросить

Как можно просто так висеть

Не отражаясь не выражаясь

Просто спросить

Потом хочу пройтись как терапия

Скоропостижным ласковым рапидом

Туда где я стою еще стройна

Сама с собою битва и война

***

сказал, что мы живем на северо-востоке –

и тут же запахнул поглубже воротник,

на свете счастья нет, а есть слова и строки,

и может быть один случайный проводник.

скажи, что мы живем на юге, на востоке –

я все с тебя сниму, войдешь в мои шатры!

но там, где север есть, там чувства однобоки,

как мох на стороне подветренной коры.

***

вы видели последний сериал?

она ушла – он этого не ждал,

потом они уже с людьми чужими

как будто жили.

я не поклонник оперного жанра,

но к этому зачем припала жадно,

не отрываюсь, мучаюсь за чаем,

а сетевую паству поучаю

любить вершины и ценить зерно

искусства настоящего – оно

несовместимо с бедностью канвы,

так в чем же дело? – перебьете вы, –

а в том – кольнет вот тут и перестанет,

и титры побегут,

и ужас глянет.

* * *

Учитель музыки женился на учительнице музыки

И они стали играть этюды в четыре руки

Учитель химии женился на учительнице химии

И пошли у них опыты розовые пузырьки

А учитель актерского мастерства

Выбрал учительницу младших классов

Но душа ее стала с годами черства

И взгляд неласков.

Потому что в совместном их поиске

Она главного не находила

В частности знамений в детских прописях

Как он хотел, мудила

И когда он напяливал маску войлочную

Котика Медвежонка –

То казался ей заколдованной сволочью

Вон как.

Между тем у других педагогов

Все налаживалось понемногу

Видно только распределившись по секциям

Можно как-то пристроить сердце.

И вот как во сне пытаюсь дверь руками закрыти…

Евгения Лавут

наблюдает девушка впервые

как уходят клетки стволовые

не прощаясь не оборотясь

связь была – и до свиданья связь

теплые еще сквозят пустоты

от постоя развеселой роты

ни тебе записки ни дуэли

засыпает девушка в постели

и лежит без лишнего движенья

все еще готова к отраженью

но уже выносят зеркала

в сторону соседнего села

там поди за длинными столами

все сидят с набитыми стволами

кто причесан кто переобут

спящую красавицу (не ждут)

лишь во сне ей чертит уголек

жирную морщину поперек

а потом еще морщину вдоль

чтобы был порядок и контроль

НА БРАКОСОЧЕТАНИЕ NK

NК женился не подавился

сам и проговорился

кто же его жена

светленькая такая одна в длинном платье с распущенными волосами

возможно даже не крашенными – белеют сами

вот NК танцует с нею одной

как всегда в свой единственный выходной

он не то чтобы пренебрегает мной

просто все что ни есть происходит само собой

хотела на клаве набрать слово НЕ

а получилось 76 – и очевидно что-то ведь есть

в этой цифре – то ли предельный возраст,

то ли число пролетающих возле

ну действительно что тебе этот NК, не валяй дурака

ты и сама утекаешь рекою река

как коктейльная трубочка между фаланг

вот дорогие уходят по анг-

лийски шикарные вертятся списки

кто опоздал непременно успел

мир состоит из учебных новелл

сданных билетов чужих отпусков

разве NК

разве NК

разве NК

не таков?

* * *

Иногда думаешь – всё у тебя получится

гладя свежую стопку бумаги

или в пену крутую взбивая белки

а иногда думаешь – летчица ты

лазутчица – всё срисовываешь укрепления

всё расставляешь силки

любу хочешь поймать на свои мимолетные слабости

милу хочешь поймать на свои мимолетные силы

и в ведерке твоем мотыль

и в пакетике сладости

а ведь ничего из того что родители попросили

* * *

говорила maman сделай кок сделай кок

убери эту челку со лба

ну а как убрать там зарублен урок

на носу а на лбу гульба

да такая что проломи стекло

не простое а оргстекло

на столе трещало в окне текло

тело плавилось предвещало пекло

говорило в ответ алло

шелушился обветренный верхний слой

затевалась в нижнем возня

и сдувал мою челку со лба другой

изменяя в лице меня

а теперь отведет мне сухую прядь

мастерица сурьмы и хны

ничего не изменит ни дать ни взять

только корни станут видны

ВОСЬМОЕ МАРТА

*

Когда в прокуренной машине

Тебя везут в аэропорт

С любимыми не расставайтесь

Не расставайтесь с ними, черт,

И пальцы сжав перебирайте

В уме на голубом глазу

Все варианты копирайта

На их случайную слезу

*

без фаты без карнавала

без флердоранжа

выходила – выдавала

клятвы по Ассанжу:

светлым днем и темной ночью

в радости и боли

не вскрывать чужую почту

эсэмэс тем более

*

подобная подобному

сначала так, по-доброму,

потом как всем подобным

под глаз под дых по ребрам

*

Боже – что ни попросишь

Верный даешь ответ

Муж – как его ни бросишь

Вечно глядит вослед

Флэшкой своей затертой

Пенкою для бритья

Синею полумертвой

Чашечкой для битья

*

нет желания слаще

нету мечты заветней

нечего больше деве

ночью просить у небес

только б ей сорокалетней

только б пятидесятилетней

только б шестидесятилетней

остаться в размере S

Перелёт

может я недостаточно долго ещё прожила

чтобы буквами air с перекрашенного крыла

отстранённо смотреть на квадраты полей ручейки огней

и совершенно не думать о ней

может быть я младенец уложенный так подробно

на твоём животе что аквариум внутриутробный

не нарушен всё родственно в фокусе плавает грудь

не разрыдаться — только всплакнуть

так о чем это я заподозренная в цинизме

говорю о любви или всё-таки об отчизне

об искусственном вскармливании ценности молока

как стыковка моя коротка как любовь велика

* * *

когда умрёт падежная система,

и в языке не станет падежей,

сведётся рода лубяная схема —

без крепежа построенных кижей

восстанет образ в смысле пограничном

(и непривычном),

всё множимо и заодно едино,

числа не будет — будет середина,

понятная соседям и гостям,

и там и сям,

и то сказать флективным скоморохом

гуляет речь с подлогом и подвохом,

она, оне — поди их разбери,

переведи — да непереводимо,

проговори — да непроговоримо,

неистребимо и неразлюбимо,

неразродимо возится внутри.

* * *

корабли погибли в шторме

за звездой опасен путь

белый фартук в школьной форме

не испачкался ничуть

всё пропало без возврата

на войне как на войне

два манжета аккуратных

нежно светятся на мне

на полу искрит розетка

в небе копится разряд

под рукой бежит каретка

дедку с репкой ставит в ряд

внешний вид и дисциплина

с ночи собранный портфель

жизни жесткая перина

смерти мягкая постель

* * *

По лесистой дороге — наверно снимали в Таллине —

непонятной модели едет автомобиль,

а вокруг никого, ты лежишь, у тебя воспалились миндалины,

чёрно-белое облако ещё никакой не стиль.

Без особых эффектов взрывается всё в кювете,

но он выползает наружу — кровь и пар изо рта,

а вокруг — хоть умри — ни одного свидетеля,

но зато чистота и ясность, ясность и чистота.

И понятно же, девочки — чем ты ни занимайся,

всё твоё глубоко личное воплотится в простых вещах,

пока на ветру закуривает Регимантас Адомайтис,

пока Юозас Будрайтис поднимает воротник плаща.

* * *

вышло так показали фильмец и мы все его посмотрели

героиня была там умнее цариц безупречней модели

и мы все ходили копировали её пластику

ежедневно, включительно сон, проходили практику

неразбавленной женственности мужества во глазах

головы поворота движенья суставов в пазах

манеры брать трубку и класть её на рычаг

а потом крупным планом закуривать и молчать

и зачёсывать волосы выучились на пробор

горизонт расширялся бедрами коридор

обрывал замки выбивались сухие рамы

с нами были отряды за нами были полки

господа и дамы

мы плечом поводили — слова облетали легки

и сияло нам счастье на расстоянии вытянутой руки

как бессменный ведущий родной Кинопанорамы

Фортепианный концерт в Хаймбахе

(Подражание Лосеву)

Долго ехать к подножию склона,

Два-три города — пряничных клона,

Шёлк дороги, прилежность колёс,

Успокоенный глаз совмещает

Обстановку с простыми вещами

И достатка тяжёлый замес.

Между тем открывается вот что —

Двести лет, голубиная почта,

Впереди никаких перемен,

Не подступишься слева и справа —

Но дрожит под ладонью октава,

И платок опадает с колен,

Кто-то слушает, кто-то бормочет,

Кто-то плачет, а кто-то хохочет,

Дует ветер, луна не видна,

Лишь одним пеленальным движеньем

Всю систему держать в напряженье

Разве музыка может одна?

Только музыка может одна.

Хемингуэй

Когда он погибает на войне,

Она уходит в горы на коне,

С собою взяв его ружьё и сбрую,

Он так и думал и любил такую.

Когда он выживает на войне —

Они вдвоём, другой пейзаж в окне.

Весенний город, клиника в Лозанне.

Она умрёт, не приходя в сознанье.

Когда в округе нет военных действий,

Тем более они не будут вместе.

Вино, веселье, рядом бой быков,

И счастье, обступившее с боков,

Куда страшней охоты, моря, фронта.

Восходит солнце из-за горизонта,

Заходит солнце, остывает речь,

И нет любви, чтоб это уберечь.

* * *

У него на столе порядок —

Ручка к ручке, листок к листку.

А в душе у него упадок.

И не хватит пяти тетрадок,

Чтоб свою описать тоску.

Он к бумаге подносит ручку

И чернил дорогих флакон,

Начинает одно из лучших,

Но её вспоминает, сучку,

И курить идёт на балкон.

Там верёвки дрожат тугие,

Трут прищепки больной зубок,

Там коварная, как сангрия,

Вся испанская драматургия

Рукояткою тычет в бок.

Он дыханье берёт с запасом,

Но подводит его запас.

Дом качается всем каркасом,

И никак не закончить фразу,

По которой легко и сразу

Тихий ангел узнает нас.

* * *

Оделся — и видно, что жизнь позади.

Канадская куртка мешком на груди,

И кепка не красит, а греет.

На два оборота замок запереть,

Перчатки в карманы не складывать впредь,

А складывать на батарее.

Оделся и вышел — а жизнь впереди!

Вот пёс без цепи забегает пути,

Автобусы на остановке,

И женщина смотрит, и чисто вокруг,

Не греет, но светит же солнечный круг,

И вьются же птицы, чертовки.

Знакомство

Храни меня в сухом прохладном месте,

Бери меня четыре раза в день,

Еды не надо. Зрелища и песни

Оставь другим. Давай поговорим.

Я знаю много слов почище ласки,

С которыми гуляют и лежат.

Ты удивишься, как легко далась мне

Вот эта фраза “где у них тут свет?”

Я знаю пауз млечные протоки,

Пока идёшь по выбранным местам

Из переписки, попиваешь соки,

Чтоб нас не заподозрили ни в чём.

Но губ моих вербальное устройство

Тебя не приближает ни на шаг.

Ты многолюбен. Ты — не из геройства,

Ты интертекста лакомый кусок.

Но если взять меня (см. начало),

Я вслух скажу не эту ерунду,

А то — как мало, как безбожно мало

Ты различим в нечаянном ряду.

* * *

Сведённая к нулю, лежащая под спудом,

скребущая во сне изнанку живота —

любовь, я не люблю уже твоей запруды,

в ней глубина — не та,

и фауна не та,

и берег твой погас,

и ты сама, по слухам,

давно ушла в песок с бумажного листа,

а как брала!

на раз!

на дурочку!

на муху!

на раздеванье,

на

ныряние с моста!

* * *

Нет секретов у пластики —

Если лежишь на спине,

Глаже, моложе и ласковей

Кожа на роже вдвойне.

Юности маска посмертная!

Хочешь увидеть? Ложись

сверху — тут дева усердная

символизирует жизнь

в самом её цветении,

где никаких морщин,

трещин,

следов правления

лучшего из мужчин.

* * *

“Они войдут — и негде спрятаться”

Лена Исаева

Собака выросла, состарилась.

Гуляет мало, много ест.

А я — Егоров-и-Кантария —

Всё рвусь в обстрелянный подъезд.

Как будто флаг несу за пазухой,

Как будто орден на груди,

А жизнь такую держит паузу,

Что можно жизнь соорудить!

Из матерьяла из подручного

(Да можно даже без него),

Но я другим вещам обучена

Преподавателем ГО.

Я за минуту с половиною

Перебирала автомат,

Пока он шёл ко мне лавиною —

Во всём, что будет, виноват.

Я промывала раны рваные,

Спасала кукол из огня,

Скажи — откуда же неравные

С тобою силы у меня?

Вот я стою — пролёты сыплются,

Я точно знаю — справа дзот.

Ко мне, мухтар! Собака сытая

Лежит на месте. Кость грызёт.

* * *

Уходящий в комнату другую,

Не допивший моего тепла,

Дай хотя бы вещи упакую,

Что на этот случай берегла.

Что тебе понадобиться может,

Если там пустынно и темно —

Голос мой? Горячечная кожа?

Жизнь? Гордыня? Что-нибудь одно?

* * *

Говорю себе для простоты,

Чтоб не ждать, не рваться вон в подпитии:

Ну, считай, что развели мосты.

А сведут? — не знаю, мы не в Питере…

* * *

Как будто чудом выжившая муха,

Гудит любовь у глохнущего уха,

Поймай её, прихлопни, наконец!

Ты, вроде, с биологией знакома —

Чего ты ждёшь зимой от насекомых?

Порханья? Взлёта? Мёда?

Мо-ло-дец.

* * *

Что делаешь, любимая?

Люблю!

А вечером?

Люблю ещё сильнее.

А ты, любимый?

Я — тебя гублю

Так искренно, так нежно,

Как умею.

* * *

Молодильные яблоки ела,

Ключевую водицу пила,

Чтобы старость меня проглядела,

Обозналась бы, мимо прошла.

Удалось! Не заметила, сука!

И пошли хороводом ко мне

И любовь, и печаль, и разлука,

И тоска на чужой стороне.

* * *

Дёргаешь плечики — что же надеть?

Вечная паника у гардероба.

Брось — начинается третяя треть,

Где-то кроится последняя роба.

Что тебе брошки, платки, кружева?

Думай о главном — ведь ты же большая!

Думаю: главное, юбка жива,

Что надевала, тебя провожая.

* * *

Я отключила дальний свет,

Теперь мы движемся на ощупь.

И рядом — никаких примет,

Чтоб делать это было проще.

И никакой такой звезды,

Что падает в момент приватный,

А только я и только ты,

И выключатель прикроватный.

* * *

Молоко на губах не обсохло,

А уже подступало к соску.

Юность — старости: Что ты, оглохла?

Что молчишь? Наглоталась песку?

Беспросветно влюблённую мямлю

Отведи на шесток куковать —

Не по чину, не время, и нам ли

Всё бояться, что скрипнет кровать?

* * *

Ну и что, что под общим наркозом,

Ну и что — что влияет на мозг.

Я согласна на тихую прозу,

На свечной стеариновый воск.

Я освою простейшие формы,

Дорогие слова одолжу…

Сухо в горле. И ветрено в горне.

И просторно над домом чижу.

***

Вот придут и спросят меня, девонька,

Как же ты жила без ежедневника,

Без открытой с вечера строки,

Той, в которой тлеют смысла строгие угольки?

Где ты грелась, речь качая голую,

Между мужем и начальной школою,

На каком таком каталась пони?

Я скажу им - я читала сонник,

Извините - я читала сонник,

Я спала, я делала закладки,

А в ушах моих дрожали ватки,

А в глазах стоял сплошной норштейн,

Вот

Тоже мне подарок старость -

Никому не миновать

Тоже молодость подарок-

Никому не удержать..."

и весь мой угольный бассейн.

Это в смысле целеполаганья.

До свиданья, Аня, до свиданья.

***

Неправильно говорить - они не нашли общего языка,

А правильно говорить - они его не выучили пока,

Может не было курсов или дорога была далека,

И толпилось за словом слово в ожиданьи звонка.

Между тем классы его и уроки везде и всюду,

В любой разутюженной складке, в том как разлить и помедлить,

И особенно в том как в четыре руки - никогда не забуду-

Мы пытались наклеить обои стык в стык

Чтоб ромашки сошлись и стебли.

***

Господи, сделай небесное сальто,

Дай как-то выжить без личного сайта,

Дай безнаказанно определиться,

Не заводя персональной страницы!

Не спрашивай, где тут вставляется флэшка -

У нас от кастрюльки валяется крышка.

Что тебе пульт и другие наушники -

Накорми меня сушками обложи подушками,

Залечи возьми градусником до темнот

Моё горлышко красное и живот,

Вот уж не думала, Господи, вот,

Что у нас с тобой до такого дойдёт.

***

Тоже мне подарок старость -

Никому не миновать

Тоже молодость подарок-

Никому не удержать

Тоже мне любовь подарок -

Так бояться потерять

Что не есть не спать не плакать

Только б первой умереть

* * *

нужны стихи и как-нибудь одеться

такое видишь маленькое сердце

всего лишь две позиции активны

ну не противно?

а между тем пока стихи скликаешь

пока штаны по цвету подбираешь

пока кружишь от этого к тому

весь мир в него зайдет

по одному

Свидание

а мы сидели в полной темноте

как будто в дикой лампочке стоваттной

бесился счетчик слева это наш

и капал сок как будто сок томатный

потом молчали как молчат в кино

когда уже и музыка и титры

а нужно встать и заживо пойти

на улицу где львы одни и тигры

* * *

вот интересно, тринадцать десять — это все еще час?

если меня решили повесить,

почему меня, а не нас?

если меня бросают с вершины,

где ты в этот момент?

покупаешь ессентуки, меняешь резину,

натягиваешь у подножья брезент?

* * *

вот что я делаю, раз уж не делаешь ты,

раз уж искусственное на кону зачатье —

чистые по столам собираю листы,

и нажимаю версию для печати,

слушай, как тужится принтер, кряхтит взахлеб,

как на строке он сбивается нецензурной,

сунем бумагу ему не размоченный хлеб,

поковыряем в чернилах его пурпурных,

на подоконнике корчится суккулент,

серой плацентой ложится на дно столица,

девочка скажут — а был ведь ничтожный процент,

что эта дурочка в принципе разродится.

Жест

А. Ш.

«Одной рукой держась за край саней,

Другую вверх вздымает на морозе,

Все под прямым углом — удобно ей?

Не затекут ли ноги в этой позе?

Попробуй сядь как здесь на полотне —

Скамеечку возьмешь, спасая спину!» —

И он, наброски делая вчерне,

Наметил возвышение — и сгинул

В уловке этой, сорвались винты,

Бессмертный жест держащие на сломах…

Нет, замысел не фраер — то-то Ты

Морозову отбросил на солому.

* * *

От тебя пахнет полем и садом,

С тобой вкусно пьется и сладко спится,

А от меня пахнет змеиным ядом,

Потому что болит у меня поясница.

Но когда в боли налаживается промежуток

Я сажусь, осторожное ложе сжав,

Неподвижная нижняя посреди суток,

И ты спрашиваешь — намотать тебе шарф?

Берешь и наматываешь мне шарф.

Шерстяной длины

Поперек спины.

И вот тут уже словом пахнет и делом,

Буквой, матрицей, корневой гласной!

А до этого только раскрошенным мелом,

Рифмой высохшей, перетопленным маслом.

Новогоднее

Представим день и вот по этой строчке

Попробуем пройти поодиночке

Опоры нет все поручни во льду

Срывается каблук на полушаге

И весь ты из картона и бумаги

Летишь наверх твердишь белиберду

Но всей зиме во всех её начёсах

Понятны знаки паузы вопросы

На лобном месте главного катка

Замрёшь как ель и под тобой на фото

Подобие цветного эшафота

А ты-то думал нового витка

***

Деревьев спиленных суставы зеленкой смазали до лета.

(Свежа метафора, вы правы, когда б не совпаденье цвета!)

Теперь живее всех кто живы, они коленками наружу

Стоят, и гипсовая жижа небес всё ближе, бинт всё туже,

Ноябрь инструмент стерильный перебирает для проформы,

Чтоб каждый сам собой посильно пошёл на запах хлороформа -

Так, проводя увеличенье происходящего за рамой,

Во мне закончится леченье одной отдельно взятой раны,

Но, между образов кочуя (как будто, - думая, - как будто)

Душа-лошадка, снег почуя , войдёт в покои травмопункта.

***

Как с тобой говорить?

Из чего выбирать слова?

Деревянных кубиков высыпан алфавит,

Лук на эль, а на ха вообще халва –

Все вранье. Виноградом твой дом увит-

Не вини эти ягоды, нету их, урожай

Собирай с берёз, выгнанных за окно,

Вот им ветки спилили,

Вот нестерпимо жаль

Угадай кого. Не говори кого.

* * *

А я и не знала, как ты тяжёл — и как я легка,

А ты берёшь переносишь меня на облака,

Берёшь и катаешь, как крошку по простыне!

Я новую сделала дырочку на ремне,

Теперь меня можно проще — в один обхват

Поднять и два раза в твой завернуть халат,

С жизнью оставить один на один — пока

Мне не сказали, как она коротка.

* * *

— придираешься?

— нет, притираюсь,

я стараюсь, очень стараюсь,

посмотри, обе пятки натёрла!

— а ладони? а локти? а горло?

* * *

Представим, что ты один и что я одна,

И что это краска такая, а не седина,

И что эта дверь без причуд об одном ключе,

И что я в тебе уверена, как во враче.

И мы входим внутрь безо всякого багажа,

Захотим — пьём из горлышка или едим с ножа,

Захотим — выключаем свет, подключаем джаз,

Захотим — отключаем всех, кто тревожит нас,

И назавтра наденем то, что сейчас сорвём,

Падая замертво — зная, что не умрём.

* * *

На мостик становилась,

Садилась на шпагат,

И где, скажи на милость,

Весь этот аппарат,

Который мог без боли,

Без трещинки в седле

Соединять собою

Две точки на земле.

* * *

Скажу, что не приеду. Хватит.

Но приезжаю — и кручусь,

Драматургиня акробатик,

Химичка разума и чувств.

Салат из молодых побегов

Готовлю, пробую вино,

Как будто праздную победу,

Как будто знаю кто кого.

* * *

Любовь, когда невозможно

Найти в походке изъян,

Когда для работы мозга,

Дай запах твоих семян,

Любовь, когда растворимо

Нерастворимое дно,

Когда и бегущий мимо

Дальше бежит любя.

* * *

Думала, время — стремя

Для тех, кто готов бежать,

А вышло, что время — бремя:

“Что, милая, будем рожать?

Давай, надевай на низком

Устойчивом каблуке,

Ты же из группы риска —

Чокнута на звонке,

Ты же на запах ёлки

Выскочишь — побежишь,

Ты ж на одной заколке

Рыжую держишь жизнь.”

* * *

Самое отважное:

Мама, можно я сегодня без шапки?

Самое опасное:

Мама, можно я сегодня у подруги?

Самое последнее:

Мама, можно я сегодня у тебя?

* * *

Страх, что выброшу ключи

с мусорным пакетом.

Страх, что голос замолчит.

Всё? Больше страхов нету?

* * *

С.Г.

Очерти этот круг, за который поэту нельзя:

Одиночество, бедность, скупую аптечную мерку,

Обведи это взглядом — и взгляд обмелеет, скользя,

И упрётся опять в дорогую свою пионерку.

Вон она, вырастает из формы,

роняет портфель,

Сколько алого шёлка пошло на багрец пубертата!

Одиночество, бедность — ближайшая в сущности цель,

А какой заповедной казалась когда-то,

Когда-то…

* * *

Ну, вот и сублимация любви —

Я думала, всё будет чин по чину,

Ты выберешь меня, а я — мужчину,

А выбран стих и проза,

С’est la viе…

* * *

Приходи — я включу DVD,

Я подвинусь — осваивай Windows.

Говорят, удаляют любовь из груди —

Это смерть? Или так, инвалидность?

* * *

Характеристика воздуха:

Валяное сукно.

Скажешь “люблю” вполголоса —

Пуговицы в окно.

Если же брать по плотности

Воздух — граниту брат,

Видишь разбитые лопасти?

Просьб моих продотряд…

* * *

Кроме тебя — никого.

Кроме меня — легионы

Письма суют в комод,

Прячут в подушку стоны,

На телефонную связь

Молятся, как на завязь:

Длинный гудок — ты свят.

Занято — обозналась.

* * *

Вынутое из контекста,

Вымытое как плод

Новорождённый — честно

Счастье моё орёт.

Плачет, гулит, алеет,

Просит, чтоб дали грудь,

Знаю, что заболеет,

Знаю, не даст уснуть —

Вот и заводит самка,

Мамка навеселе

Лепета ли овсянку,

Ласку на киселе,

Только как ни старайся,

Боже, из кожи лезь —

Больше не будет райской

Адская эта смесь.

* * *

Я живу у переезда.

За шлагбаумом слежу.

Строчки бродят бесполезно

По второму этажу.

Чу! подъехал поезд вроде,

(-шлёп-шлаг-баум-баум-шла-)

Осторожно — жизнь проходит!

Будь внимательна — прошла…