Ходит Гамлет с пистолетом

Вдова Дмитрия Шостаковича присутствовала на премьере, освятив тем самым использование его Пятой и частично Пятнадцатой симфоний. Оркестр под управлением Игоря Дронова сыграл по-балетному прямолинейно и грубовато, без особых тонкостей, почти что «в ноги». Периодически фальшивящие медные счастья не добавили. С другой стороны, выбор музыки оказался точным: в партитурах, как по волшебству, нашлись и гамлетовская рефлексия, и кратковременная, хрупкая, исчезающая гармония, и вечная экзистенциальная тревога.

Танцовщики Большого театра выводят спектакль на уровень высокого искусства. Предложенные Доннелланом актерские этюды «на настроение» выполнены на «пятерку», за что исполнителям соавторы «Гамлета» должны сказать «спасибо». И Денису Савину (Гамлет), построившему роль на возвышенной неврастении. И Игорю Цвирко (Лаэрт), наделившему персонажа сильными, намеренно однозначными (люблю-убью) страстями. Лучезарному клоуну Йорику (Денис Медведев) – в балете Йорик не только череп, но и живой человек. И бывшим солистам и педагогам Большого, которые вновь вышли на сцену и сыграли несколько важных ролей – Виктору Барыкину (Отец Гамлета и Призрак), Юрию Петухову (Полоний) и Юрию Клевцову (Клавдий). Но особенно – Анастасии Сташкевич, которая выбросила свои клише положительных героинь и предстала неузнаваемой. Эта противоречивая, трепещущая, отчаянно ранимая Офелия, которую жизнь ломает, как буря – тонкую тростинку… Глаз не отвести.

В режиссуре и хореографии результаты скромнее. Во-первых, это не совсем балет. Это мимодрама с танцами: ключевые перипетии решены пластически, но не танцевально, а как замена слова. Режиссер подавил хореографа: танец, конечно, тоже возникает, но после того, как нам уже рассказали, что происходит, а танцем можно рассказ резюмировать и (или) рефлектировать. А то и бредить, как в эпизодах, когда Гамлету мерещатся воображаемые Клавдии, Гертруды и Офелии.

Принцип пластики – телесные судороги и угловатые жесты, иногда они выразительны, иногда не очень. Артисты как будто давятся движениями, как можно давиться словами, но так и задумано, ведь если время «вывихнуло сустав», то и танец об этом времени должен быть «вывихнутым». Вообще, смесь мимики с гимнастикой – фирменная манера Поклитару, в таком духе он когда-то поставил в Большом театре балет «Палата номер шесть». Беда в том, что это «Гамлет» ни о чем. Что бы ни говорили соавторы перед премьерой («балет – рассказ о тяжести потерь»), что бы ни делал Савин, последовательно разрушая романтизм в Гамлете-романтике, все-таки вышел пересказ сюжета, разве что особо подчеркнуто возрастание злобы и общее остервенение. Тяги к ликбезу, увы, не смогли скрыть все ухищрения соавторов. Они (и сценограф Ник Ормерод) перенесли действие в середину ХХ века – Гамлет в офисном костюмчике с галстуком, Клавдий в военном мундире с эполетами, придворные в смокингах, захватчики-норвежцы в камуфляже с автоматами. Среди действующих лиц нет, например, Горацио или Розенкранца с Гильденстерном, но добавлен эпизод с детством Гамлета: он кружится в танце с маленькой Офелией, и все у всех еще хорошо. Королевская семья вынуждена смотреть любительский фильм «Мышеловка», который снял принц.

Не помогли созданию смыслов ни скорбно протянутые к публике руки Гамлета в финале, ни воочию показанная война с упомянутыми норвежцами: Эльсинор – здесь как бы пышный барочный дворец, но «нарисованный» и серого цвета – полуразрушен, офицеры в королевском штабе орут по телефонам, кругом груды мешков с песком. Тем более не спасли положение банальные приемы вроде отверзающейся на заднем плане дымной «вечности», в которую раз пять по ходу действия бредут души очередных шекспировских покойников. Иной раз доходит до пародии – то преднамеренной, как аллюзии к сцене сумасшествия в «Жизели», то явно не предусмотренной (когда отравленный отец Гамлета ездит по сцене на кровати, движимой кучкой врачей, или когда враги Гамлет и Лаэрт вытаскивают мертвую Офелию из гроба и, отталкивая друг друга, возят труп по полу). А в момент, когда принц получает из рук Призрака пистолет, как не вспомнить классический стеб по Шекспиру, с ударением в имени героя на «е»: «и ходит Гамлет с пистолетом, и хочет кого-то убить, и стоит вопрос перед Гамлетом – быть или не быть»…