Развал как по нотам

Авторы послания требуют «категорически запретить Министерству образования и науки вмешиваться в учебный процесс» всех без исключения художественных образовательных учреждений.

В России издревле сложилось особое отношение к детям. Та самая «слезинка ребенка», которая по формуле Федора Достоевского перевесит все царство мировой гармонии, не раз поворачивала ход российской истории. Можно вспомнить, что первым русским святым стал малолетний князь Глеб, канонизированный со старшим братом Борисом. Смерть царевича Дмитрия стала причиной семнадцатилетней смуты, чуть не погубившей все российское государство. За последние двадцать лет наш многострадальный народ пережил больше реформ и преобразований, чем Англия за последние двести лет, и, казалось бы, уже ко всему привык. Правда, есть одно «но». Когда жертвами мошенников становятся тяжело больные дети. Если, к примеру, фонд «Федерация» не выполнит обязательств перед детскими больницами – в стране состоится суд Линча при полной поддержке решительно всех сограждан. Потому что, как заметил Чехов, в «России даже каторжники уважают детей. Дети святы и чисты. Даже у разбойников и крокодилов они состоят в ангельском чине».

Реформа образования и тесно связанная с ней реформа всех художественных образовательных учреждений в нашей стране – отнюдь не самая страшная из бед, уготовленных нам правительством. Но касается она детей, откуда вся острота общественной реакции.

Буквально за пару месяцев министр образования Андрей Фурсенко становится для россиян объектом ненависти номер один, обогнав даже Анатолия Сердюкова. Учителя выходят на митинги с требованием его отставки. А деятели культуры обращаются с открытым письмом к президенту, премьер-министру, в Министерство культуры, Генеральную прокуратуру, Следственный комитет и Общественную палату РФ, где требуют изъять все без исключения учреждения творческого образования (от детских школ искусств до высших учебных заведений) и передать их в ведение Министерства культуры. Кажется, впервые наши деятели не просят правительство, а требуют, попутно констатируя «вопиющую некомпетентность», которое проявило Министерство образования в проекте реформ художественных образовательных учреждений.

Против определения «вопиющая некомпетентность», которое дали старшие уважаемые коллеги (письмо подписали, среди прочих, Владимир Спиваков, Олег Табаков, Николай Петров), спорить трудно. Действительно, предложение представителей Министерства образования начинать обучение ребенка музыке и балету с пятнадцати лет показывает их, мягко говоря, недостаточное владение спецификой вопроса. Как заметил знаменитый балетный танцовщик и педагог Николай Цискаридзе, «учить игре на фортепьяно и других музыкальных инструментах нужно обязательно в раннем детстве». «Руки надо ставить в раннем детстве, пока еще связки мягкие. Балету надо учить с десяти лет, а ни в коем случае не с пятнадцати, – продолжил хореограф. – Тот проект закона, который я читал, по большому счету вредительство. Вредительство не только русской культуре, но и государству в целом. Русская балетная школа существует триста лет, а с принятием этого закона в том виде, в котором он находится на рассмотрении, может прекратить это в один момент». Наталья Чеховская, художественный руководитель детской школы балета «Щелкунчик», сказала корреспонденту «Новых Известий»: «В пятнадцать лет человек уже сформированный. Его уже невозможно ни согнуть, ни разогнуть, все, что нужно в нашей профессии, уже закостенело». Также Чеховская заметила, что, даже если у человека есть данные к танцам от природы, научить его, пятнадцатилетнего, профессии будет гораздо сложнее, чем если бы он начал заниматься с детства. «Профессиональный человек над этими поправками будет просто смеяться. Если этот норматив будет утвержден, то на нашем искусстве можно будет поставить огромный крест», – констатировала Наталья Чеховская.

Елена Алатырцева, директор детской музыкальной школы имени Юргенсона, считает, что отодвигаемое чиновниками на задний план художественное образование необходимо не только тем, кто будет и дальше жить в профессии, но всем детям без исключения. «Думаю, музыкальное или художественное образование должен получать каждый ребенок без исключения, – сказала «НИ» г-жа Алатырцева. – Если бы правительство встало на такую позицию, то, возможно, в дальнейшем не понадобились бы тюрьмы. Чтобы развивать всесторонне детей именно творчески, в обычной школе нет условий. Эти задачи выполняет дополнительное образование».

Можно предположить, что мнение специалистов об уроне, который новый формат художественного образования нанесет культуре и искусству, чиновники отчасти предугадывали. Выступая с разъяснениями по поводу нового закона, Андрей Фурсенко особенно упирал, что поводом для его принятия стала забота… о правах ребенка. Дескать, нельзя ребенка учить чему-либо, пока он сам не будет в возрасте настолько сознательном, чтобы выбирать, чему он будет учиться. Это же нарушение его гражданских прав, когда ему в шесть лет дают в руки скрипку или ставят к балетному станку! Следуя этой логике, практически все родители в нашей стране, да и во всем мире, злостные нарушители детских прав. Мы преступно кормим детей даже в том нежном возрасте, когда они еще никак не формулируют своих вкусовых пристрастий. Мы их одеваем, не ожидая, пока они дорастут до пятнадцати лет и самостоятельно не разработают собственный дресс-код. Учим их читать и писать, не ожидая, пока они достигнут совершеннолетия и превратятся в недорослей Митрофанушек, которых, видимо, и должна выращивать новая система образования.

Руководитель Региональной общественной организации по защите прав ребенка Борис Альтшулер сказал «НИ»: «На каком-то этапе жизни, особенно когда ребенок маленький, родители вправе и даже обязаны определять, чем их чадо будет заниматься. Другое дело, что есть нормальные психологические законы, законы гуманизма и жизни, что «не передави», «не сломай». Бывают случаи, когда родители так настаивают дать художественное образование, что «ломают» ребенка. А бывает, родители приходят, никого не «ломают», не заставляют ничего делать, а просто смотрят в телевизор, не обращая внимания на ребенка. А потом ребенок становится преступником, наркоманом…»

Единственное, что можно сказать в защиту Андрея Фурсенко, – то, что задуманная реформа образования, которую он так героически и так безуспешно обороняет от всех нападок, – отнюдь не его инициатива, а правительственное задание. Цель реформы прозрачна: сократить бюджетные расходы на сферу образования. И в этом свете абсолютно понятно желание министра сократить до предела все программы и направления бесплатного образования, включая и все формы художественного образования. Первый шаг на этом пути был сделан, когда все детские музыкальные школы страны были переведены в категорию так называемых муниципальных учреждений дополнительного образования детей – МУДОД (аббревиатура, прямо скажем, говорящая). То есть они были поставлены на одну доску с кружками и клубной работой. С этим переводом многое изменилось в правовом положении педагогов музыкальных школ: ухудшилось их пенсионное обеспечение, перестал учитываться коэффициент индивидуальных занятий. А самое главное – ответственность за эти школы была переложена на муниципальные власти, чье печальное финансовое положение общеизвестно.

Последуют ли за музыкальными школами все остальные художественные образовательные учреждения и когда именно это произойдет – сказать трудно. Однако понятно, что судьба их зависит вовсе не от воли министра Фурсенко и даже не от политики его ведомства. Она зависит от общегосударственной стратегии. Пока наше правительство не прекратит увеличивать бюджет на военные, полицейские и представительские расходы, параллельно сокращая расходы на образование, здравоохранение и культуру, до той поры все благие призывы и требования по спасению наших детей останутся воплями в пустоте.

У нашего народа накопилось слишком много неприятных вопросов к своему правительству. Особенно по вопросам финансовым. Особенно в момент, когда цены на нефть растут, а денег в бюджете почему-то становится все меньше. И когда железным каблуком Минобразования наступают на любимую мозоль, все они могут быть заданы в форме самой нелицеприятной. Недаром же упреждал Иван Карамазов: деток не трожьте!

КОММЕНТАРИЙ