Ностальгия по настоящему

Самодостаточность и монументальность камня, попавшего в объектив фотоаппарата Рикорди, исключая физическое присутствие человека, парадоксальным образом обнаруживают его «духовное» присутствие. Работы итальянского художника – взгляд из глубин подсознания, воссоздание эмоций – реальных или вымышленных – не суть важно. В то же время эстетическая цельность и композиционное совершенство роднят его фотоснимки с полотнами великих мастеров. Недаром в качестве одного из источников вдохновения Рикорди называет офорты своего знаменитого соотечественника Джованни Батиста Пиранези. Воспоминание о сюите Пиранези «Воображаемые темницы» материализуется в названии экспозиции «Воображаемые театры в Риме».

Если напрячь воображение, работа «Ворота Рима ХХХII» вполне может оказаться фрагментом декорации к балету «Спящая красавица»: древняя стена в плену незримой, но почти осязаемой паутины, вековое запустение и оцепенение. Где-то внутри жизнь, лишенная дыхания, а над всем – застывшие звуки оркестра… О музыке Рикорди знает не понаслышке, поскольку родился в семье потомственных музыкантов (его дед – дирижер – приезжал в Россию на гастроли с театром «Ла Скала»).

Большая часть фотографий отображает интерьеры Театра виллы Торлониа под Римом, построенного по проекту Квинтилиано Раймонди в середине XIX века. Ныне, когда здание восстановлено, работы Рикорди обретают смысл непроизвольно возникающих обрывков минувших переживаний. Именно «переживания» и своего рода «ностальгия по настоящему», где любой образ не более чем образ, выделяет произведения итальянского мастера из череды просто красивых и технологически выверенных работ его современников. Соотечественники называют Рикорди итальянцем «с душой русского путешественника». К этой характеристике можно добавить – «путешественника» по лабиринтам подсознания, сродни «внутренним путешествиям» в собственное воображение великого графика Пиранези.

Переплетение романтизма и сюрреализма, эмоционально-интуитивное восприятие художником действительности выводит на авансцену атмосферу «разрушения» и «умирания». И в этом контексте работы «Ворота Рима ХХ» и «Ворота Рима ХХIV» не более чем лишенный торжественности реквием существовавшему когда-то величию, а «Рим (Вилла Медичи, Меркурий)» и вовсе мираж.