Posted 15 февраля 2005,, 21:00
Published 15 февраля 2005,, 21:00
Modified 8 марта, 09:37
Updated 8 марта, 09:37
Один из персонажей пьесы «Художник спускается по лестнице» уверяет другого, что старого приятеля можно и нужно убить за то, что он насвистывает симфонию Бетховена в ритме вальса. Интересно, что бы он порекомендовал сделать с режиссером, который ставит Тома Стоппарда в духе душещипательной мелодрамы? Сюжет редко бывает сильной стороной интеллектуальных драм Стоппарда. Его пьесы часто напоминают геометрическое построение, логическую задачу, где каждый ход решает какую-то загадку, его персонажи всегда маются какой-то тайной, которая остается неоткрытой для них, но постепенно раскрывается для зрителя. В пьесе о трех друзьях-художниках разгадывают тайны двух смертей. Одна произошла только что: переваливший семидесятилетний рубеж Доннер (Евгений Киндинов) свалился с лестницы и сломал шею. На включенном магнитофоне осталась запись чьих-то шагов и его голос: «Ты думаешь, я тебя не вижу?» В маленькой студии-мансарде не бывает посторонних. Значит, эти слова могут относиться либо к его коллеге и соседу Битчему (Станислав Любшин), либо к Мартелло (Борис Плотников). Каждый уверен, что преступление совершил другой. За полувековую совместную жизнь поводов накопилось сколько угодно. Вторая тайна – смерть Софи, девушки, в которую они все были влюблены, и теперь чувствуют себя виноватыми.
Стоппард написал эту пьесу для радио. И акцент в ней поставлен не столько на действия героев, сколько на их разговоры. Драматург играет временами, перенося действие из 70-х годов в 20-е, потом в 10-е. Его герои спорят о путях искусства, о месте художника в обществе, о жанрах и стилях.
Найти сценический эквивалент его графичной, полной намеков, ассоциаций, литературных игр прозе – дело увлекательное, но малоблагодарное. Лена Невежина, уже раз ставившая «Художника…» в Риге, в московской версии идет по пути наименьшего сопротивления. Талантливая молодая художница Анастасия Глебова создает на малой сцене МХТ забавную сценическую среду: что-то среднее между диккенсовскими чердаками и современными концептуальными выставками-инсталляциями. Рядом мирно сосуществуют деревянный старенький столик и сделанный из железных прутьев каркас единорога. Манекен девушки с зубами из жемчуга, грудями из яблок и волосами из пшеницы соседствует с граммофонной трубой. Винтовая лестница упирается прямо в небо в форме СД-диска.
В одном из интервью Стоппард сказал, что он не требует от актеров понимания, но требует «более простой вещи: чтобы текст внятно звучал со сцены». Это скромное авторское желание мхатовские актеры не выполняют решительно. Текст и мнут, и комкают, и забывают, и забивают отсебятиной, красят интонациями до полной неразличимости.
Борис Плотников, Евгений Киндинов, Станислав Любшин, играющие героев в старости, ищут возрастных «красок и красочек». Они кряхтят, хватаются за спины от ревматических болей, говорят расслабленными интонациями, обращаются только и исключительно к зрительному залу, не замечая партнера. Молодые актеры Денис Бобышев (Доннер), Сергей Медведев (Мартелло), Максим Матвеев (Битчем) играют троицу клоунов, азартно валяют дурака, переходя от одного капустного номера к другому. Екатерина Саломатина играет слепую девушку Софи двойником рабыни Изауры. Такую пошлую смесь паточной сентиментальности с истерикой трудно даже вообразить. Все интеллектуальные игры драматурга оказываются прочно погребенными в сюжетных перипетиях, достойных мексиканского сериала. В результате получается почти по пословице: «Ни Богу свечка, ни черту кочерга». Ни тебе интеллектуальная радость, ни чистая развлекалочка на радость публике.
Как сказала в антракте просто приятная дама даме приятной во всех отношениях: «Я смотрела фильм какого-то Стоппарда про Розенкранца и Гильденстерна. Что-то ужасное и непонятное. Наверное, здесь идет пьеса какого-то другого Стоппарда». В общем, она действительно права.