Первая леди

Дочка Петра Великого родилась 18 декабря в Коломенском и по свидетельствам всех ее видевших была необыкновенно хороша. Очень подвижна и изобретательна в плане нарядов и танцев. Ее любимым развлечением были балы и охота. Самое раннее изображение Елизаветы на выставке – ее охотничий портрет в мужском наряде. К слову сказать, мужские платья ей особенно шли: уже будучи императрицей, она устраивала приемы с переодеванием (дамы – в мужском, кавалеры – в женском), чтобы блистать среди толпы нелепо выглядящих вельмож.

Удивительно, но любой рассказ о Елизавете заканчивается платьями. Начать с того, что в 1741-м она запуталась в платье во время дворцового переворота в Зимнем, и гвардейцы буквально на руках внесли ее на престол. Заканчивая тем, что за все свое правление она ни одно платье не надела дважды. Вот только реальных елизаветинских платьев (как и других личных вещей) не сохранилось: как говорили потом историки, императрица прожила в «роскошной нищете» (видимо, «отработавшее» платье немедленно выбрасывалось).

Как бы то ни было, начиная с роскошной коронации в Москве (на выставке в отдельном разделе показаны картинки из коронационного альбома, по которым можно представить размах шествий), Елизавета Петровна превратила свое правление в бесконечный маскарад. Каждый день (!) устраивался какой-то праздник, двор перешел на ночной образ жизни. После засилья немцев (при Бироне) модным стало все французское: от табакерок до оружия. Впрочем, самый эффектный портрет императрицы создал все же австриец Георг Преннер. На выставке он занимает центральное место – обсыпанная жемчугами правительница стоит в обрамлении огромного венка цветов (как выяснилось, каждый цветок реален и написан с натуры). К слову, любой новый портрет ЕП становился одновременно и модным пособием для светских дам.

По сторонам от Елизаветы – портреты ее придворных и тайных любовников. Считается, что она тайно обвенчалась под Москвой с бывшим певчим, украинским казаком Алексеем Разумовским. Однако куда как более продуктивный союз у нее сложился с графом Иваном Шуваловым. Именно он и стал культурным двигателем елизаветинского двора: стараниями Шувалова в Москве открылся университет (здесь ожидаем большой раздел о Ломоносове), появились Академия художеств и Академия наук. Для императрицы, чьи знания ограничивались умением правильно посадить мушку (этим она «украсила» Екатерину II), подобный просветительский порыв просто невероятен. Здесь, как считают кураторы, все объяснимо – не проявляя интереса к политике, Елизавета развила инициативность в тех, кто этими делами занимался. Прибавим развернувшееся в Питере строительство (дворцы Растрелли) и открытие императорского фарфорового завода – и вот уже век Елизаветы можно назвать золотым.

Неожиданно для такой персоны в экспозиции возник масштабный раздел о религии и церкви. Дело в том, что если в юности Елизавета посещала Первопрестольную для охотничьих забав, то в зрелые годы она ходила сюда на богомолье. Ее пешие походы в Троице-Сергиеву лавру (где была возведена огромная колокольня) тоже превращались в своего рода театральные действа. После того как тучная императрица проходила небольшой отрезок, на месте остановки раскидывался шатер, затем Елизавету отвозили на ночевку в ближайшую усадьбу, а на утро привозили к шатру, чтобы продолжать путь. Можете себе представить, что происходило в окрестных дворянских гнездах.

Третьяковская галерея в последнее время активно вторгается на «чужие» территории: на равных соперничает с Центром современного искусства и ММСИ по актуальным выставкам, с Пушкинским – когда речь идет о привозных шедеврах (здесь был французский рисунок). И вот теперь явная конкуренция с Историческим музеем. И если в других сферах можно оспаривать уровень достижений, то по части показа истории через искусство Третьяковка на «Елизавете» задала очень высокую планку.