Умер режиссер «Ералаша» и «Фитиля»

На 87 году жизни скончался известный российский режиссер Исаак Магитон, известный по работе в киножурналах «Ералаш» и «Фитиль». По словам представителей Союза кинематографистов РФ, Исаак Магитон скончался в минувшее воскресенье от пневмонии. Сообщается, что похороны режиссера пройдут в четверг. Исаак Магитон будет похоронен на Николо-Архангельском кладбище.

Исаак Магитон родился в марте 1923 года в Симферополе. Участник Великой Отечественной войны. В 1962 году экстерном окончил режиссерский факультет ВГИКа. Снимал сюжеты для киножурнала «Фитиль». В 1977-88 годах работал режиссером киножурнала «Ералаш». Написал несколько сценариев для сюжетов «Ералаша».

Магитон снял множество детских и спортивных фильмов. В частности, «Свистать всех наверх», «Ни слова о футболе», «Центровой из поднебесья», «Фантазеры». Исаак Магитон был вторым режиссером известных фильмов «Фома Гордеев», «Когда деревья были большими», «Синяя тетрадь».

ИЗ ИНТЕРВЬЮ:

– С детьми сложно работать?

– Работа, конечно, специфическая. Во-первых, дети меняются день ото дня. Помню, утвердили мы на роль одну девочку, она уехала отдыхать, приезжает – другой человек! За два месяца выросла из роли! У другого актера во время съемок вдруг выпали все зубы! Сделали ему протез – он стал с ним играться! Пришлось три месяца ждать, пока зубы вырастут! Так что ребенка надо брать "на вырост": чтобы к моменту съемок он подрос, и было "самое то". Второй фактор – нагрузки. А дети бывают всякие: и лентяи, и капризули. Кстати, очень рискованно брать ребенка, не зная его семьи. Родители могут либо поддержать картину, либо... Снималась у нас одна девочка, которую ее мама постоянно заставляла симулировать болезнь – чтобы продлевать договор и заработать больше денег. А девочка все рассказывала мне... И последнее: маленького актера нужно любить. Иначе снимать бессмысленно – работа не пойдет!

– А заставить ребенка заплакать в кадре сложно?

– О, это – целая наука! Тут надо быть психологом, изучить те струнки в душе ребенка, на которые нужно надавить, чтобы пошли слезы. Иначе – никак. Был у меня один мальчик, страшно гордый и завистливый. И когда мы дошли до сцены со слезами, я ему заявил:

– Ты эту сцену играть не будешь! Ты не сможешь заплакать! Сыграет Федя! Он сможет!

– Я заплачу!

– Не заплачешь, иди гуляй!

– Заплачу!

В конце концов, разрыдался он – и мы включили камеру. Жестоко, но... Что поделаешь? Можно было, конечно, лука дать понюхать, но тогда и слезы были бы такие же – луковые. (Источник - jn.com.ua)



- Мы изначачально были Магитсонами — в переводе это обозначает «сын учителя», буква «с» из фамилии со временем куда–то «ушла».

А родители мои были врачами: мама, Берта Львовна, — терапевтом, папа, Семён Яковлевич, занимался наукой, стоял «в голове» двух московских институтов, где медицина сопрягалась с физической культурой.

В 1937–м отца арестовали: пришли осенней ночью — и всё. Нам лишь сказали, что он объявлен «врагом народа». Если честно, мы думали, что он умер: о том, что на самом деле его почти сразу после ареста расстреляли, не вывозя из столицы, мы узнали лишь спустя годы, когда уже освободили маму, жену «врага народа». Её забрали через полгода после папы. В 1938–м. Я остался с двумя младшими сестрёнками и 80–летней бабкой. Надо было кормить семью — подрабатывал тем, что переписывал тексты: подобную «халтурку» в Москве всегда можно было отыскать.

Маму в лагерях спасло то, что она была медиком: всю войну проработала в госпиталях у линии фронта.

Папе было 39, когда его не стало. Маму посадили в «воронок» красивейшей, полной жизни 38–летней женщиной. Через девять лет она превратилась в измотанную старуху... После лагерей ей нельзя было возвращаться в Москву, и она работала кардиологом в Пензе. Я поехал к ней туда на встречу, такую долгожданную... Нет, вру, один раз мы с девочками и бабушкой ездили к ней на свидание. Помню, как двое в форме вели её в комнату для свиданий под дулами винтовок, — зачем?.. (Источник - gazetazp.ru)