Актриса Алена Бабенко:

– Алена, прошел год, как вы работаете в «Современнике». При Ефремове он создавался, как театр-дом… Времена изменились. А каков «Современник» сегодня?

– Вы спрашиваете меня, как будто я когда-то давно уже служила в этом театре, потом на какое-то время ушла и год назад наконец-то вернулась. Что ж, в этом что-то есть… Иногда мне действительно кажется, что я давно в этом театре и другого у меня никогда не было и не будет. Несмотря на то, что мое положение здесь – детский сад, подготовительная группа, могу уверенно сказать, что театр современный в том смысле, что не безразличен к явлениям нынешнего дня и все премьеры и планы связаны именно с нынешним днем.

– По-моему, вы скромничаете. Вы ведь успешно сыграли в спектакле «Бог резни»…

– Для артистки без театрального опыта – это, конечно, подарок и большая удача: в первом же сезоне сыграть премьеру. Я чувствую себя, как в неосвоенном космосе, познавать который можно бесконечно. За это я и люблю театр. В кино невозможна работа над ошибками, и не от тебя зависит, какой дубль войдет в картину. В театре в каждом спектакле возможна проба, вариация, импровизация. Это и есть самый сладостный процесс для актера.

– Как вы решаете, удалась роль или нет?

– К себе я отношусь очень критично, поэтому не могу сказать, что мне удалось. Как правило, лишь по прошествии какого-то времени я могу посмотреть фильм, в котором снималась. Мне кажется, я неправильно подхожу к себе. Надо нормально, спокойно относиться к получившейся роли. А я первое время очень уж переживала. «О, ужас! Не получилось… Я хотела иначе сыграть». Слава богу, что в театре все-таки возможна работа над ошибками.

– В «Трех сестрах» Галина Волчек ввела вас на роль Маши. Вы сравнивали, как ту же роль играли на сцене до вас?

– Нет, не сравнивала. И не делаю это даже когда знаю, что роль играла выдающаяся актриса. Не отвлекаюсь на «трактовки». На чужую работу смотрю, когда свою роль уже сделала. Так интереснее. Артист ведь, прежде всего, зависит от режиссера, от его взгляда, решения и только во вторую очередь от собственного отношения к персонажу. Поэтому подсматривать все это у кого-то другого, пока ты сам не справился, бессмысленно. Другое дело – ввод в спектакль, которому много лет. Здесь твоя задача – максимально быстро постараться в нем зажить. Не скрою, что с большим удовольствием разговаривала о роли Маши с Мариной Мстиславовной Нееловой, которая была первой исполнительницей. Она знала про Машу все. И это была для меня очень большая помощь в понимании уже моей Маши.

– Где для вас порог: что можно и чего нельзя на сцене?

– В принципе, можно все, но только в том случае, если режиссер меня убедит, что это необходимо. Если докажет, что, скажем, раздевание продиктовано законом роли. Хотя мат на сцене я, наверное, никогда не приму. Жизнь есть жизнь, а со сцены должны звучать иные слова. Особенно в наше время, когда все так принижено, театр все-таки должен задавать планку.

– А что таланту нельзя простить?

– Любому человеку можно все простить, потому что он склонен по природе своей ошибаться. Человек не создан идеальным.

– В день открытия сезона Галина Борисовна объявила, что в двух ближайших постановках «Современника» речь пойдет о негативных сторонах гламура. Вы человек негламурный, но тем не менее бываете в «свете». Что вас раздражает в том обществе?

– Мне кажется, все эти «светские тусовки» делаются только ради того, чтобы вынести свою натуру (я подчеркиваю: натуру, а не внутренний мир) на всеобщее обозрение. Что меня раздражает? Пожалуй, это совершенно наивные разговоры, которые ведут «представители гламура». Об очевидных вещах они говорят с видом знатоков: якобы открыли что-то невероятное. И находиться долго среди этих фальшивых чувств и суждений мне тяжело. Я не понимаю, ради чего это все, не вижу в этом смысла – одним словом, я никогда и не тревожилась: вписываюсь я в гламур или не вписываюсь. Каждый выбирает то, что он выбирает. Вспомнила почему-то «Фауста» Гете: «Весь мир, любя лишь игры и забавы, в конце концов один огромный шут».

– А вообще от оценок окружающего мира вы как-то зависите?

– Самое драгоценное, мне кажется, заключается в том, чтобы слушать режиссеров, коллег по сцене и тех людей, чье мнение для тебя дорого и кому ты по-настоящему небезразличен, кто о тебе заботится и тревожится, А весь мир слушать нельзя. Например, критические публикации я читаю редко. У меня остается ощущение, что современные критики оценивают спектакли и фильмы по каким-то своим правилам игры, при этом друг другу подыгрывают. Редко встретишь критика, который внимательно относится к твоей работе. Скажем, я снялась в фильме «Андерсен. Жизнь без любви». И вышла замечательная статья журналиста, который с большим вниманием, с уважением и личным отношением рассказал о своих впечатлениях. На мой взгляд, это и есть высочайший профессионализм для человека, который не просто оценивает твой труд, но и рассказываем об этом всему миру. А сейчас в основном как?.. Даже не хочется об этом говорить, потому что зачастую просто обижают и оскорбляют личность! А главное, непонятно, какое отношение это имеет к работе? Вот, например, смешной случай. Читаю статью ну очень известной критикессы (из уважения не стану называть ее фамилии) на фильм, в котором я не снималась. И вдруг она упоминает меня – сравнивает с актрисой, исполнившей главную роль. Да еще почему-то обзывает меня выскочкой… Вот уж я подивилась! При чем тут я – до сих пор не пойму.

– Вы снимались в фильмах Станислава Говорухина, Константина Худякова, Ивана Дыховичного… Но сказали в одном из интервью, что не сразу решились устроиться в театр. Что же вам мешало?

– Я не знала, как это сделать. Просто так ведь не придешь с улицы. Кроме того, мне казалось, что везде уже набранные труппы, я взрослая и меня не возьмут. Сомнения терзали мою душу. Но вдруг Галина Борисовна пригласила меня в «Современник», и я поверила, что чудо существует. Ведь именно о «Современнике» долгое время и мечтала.

– А есть ли что-то, за что театр можно не любить?

– Трудно сказать… Театр учит принимать все, даже то, что тебе не нравится. Ты попадаешь в среду очень разных людей, которые здесь работают давно. Ты их узнаешь. Ты с ними сталкиваешься. Попадаешь в какие-то ситуации. Тебе что-то не нравится… Но, в конце концов, это хорошо. Чем сложнее, тем интереснее. Есть у Стругацких фраза: «Там, где асфальт, ничего интересного, а там, где интересно, – там нет асфальта».