Posted 14 августа 2011,, 20:00
Published 14 августа 2011,, 20:00
Modified 8 марта, 06:09
Updated 8 марта, 06:09
По сути, та же ситуация сложилась в неигровом и анимационном конкурсах, где водораздел прошел, соответственно, между форматными и неформатными, авторскими и сериальными произведениями. То есть между поточным и штучным производством, и где оба жюри также отдали предпочтение авторским работам.
К комедиям «Пять невест» и «Криминальные обстоятельства», о которых «НИ» уже писали на прошлой неделе, добавились еще две жанровые ленты – комедия Нурбека Эгена «Калачи» и экшн Всеволода Аравина «Рейдер» по роману адвоката Павла Астахова. Первая из них повествует о том, как парню, живущему в казачьей семье с дедом и бабкой (где родители – неведомо) из-за канцелярской ошибки не присылают повестку в армию. Это воспринимается не как радость, а как трагедия, усугубляемая тем, что, когда его забирают и отправляют в кремлевский полк, станичники отказываются в это верить до тех пор, пока к ним не приезжает и не привозит парня с собой сам президент России. Более фальшивого и более конъюнктурного проекта с меньшим зрительским потенциалом в отечественном кино давно не было, благодаря чему этот новаторский опус поддержали оба государственных ведомства, финансирующие российское кинопроизводство, – Министерство культуры и фонд кинематографии.
Другое дело «Рейдер» – довольно крепкий орешек, скроенный по голливудскому лекалу из чисто российских реалий, вкус которого портят две вещи: переходящий из фильма в фильм вымпел новорусского кино Екатерина Вилкова, от которой уже не знаешь куда деться и за которой невольно грезится чья-то волосатая рука, регулярно вталкивающая ее в кадр, и самолюбование Павла Астахова, который презентовал нам себя в исполнении Егора Бероева и в образе суперадвоката-телезвезды, а также героя-любовника дочки губернатора.
Некоторые из авторских картин конкурса были очевидно слабыми, как «Дом ветра» Вячеслава Златопольского, «Ушел и не вернулся» Валерия Пендраковского, «Чужая мать» Дениса Родимина и «Земля людей» Сергея Говорухина, где хорошие намерения авторов оказались художественно не подкрепленными.
«Дом ветра» – история про женщину, сын которой погиб в «горячей точке». Героиня самовольно усыновляет умирающего от СПИДа южного мальчика, которому постоянно требуются дорогие лекарства, на которые у нее не хватает денег, которые у нее крадут и которые она вынуждена добыть кражей антикварного сосуда у хозяев богатого дома, в котором служит дворничихой. Налицо все дешевые средства для «расплакивания» зрителей – погибший сын, больной ребенок, несчастная мать, ужасная нищета, злая судьба и чудесное исцеление. Как спрашивают в таких клинических случаях критики: «Если я готов заплакать от лукового запаха, то зачем тыкать меня лицом в тарелку с луковой нарезкой?!» Но это еще не все – перед нами, как выясняется в самом конце, вольная экранизация библейской Книги Иова, в которой, если помните, на верующего обрушивается одно несчастье за другим. Разница лишь в том, что в Библии героя испытывает Господь, а в «Доме ветра» – авторы, взявшие на себя его функции, но не способные уверить зрителей в том, что на экране действует сверхъестественная воля, а не надуманный противоестественный наворот событий.
Так же неестественна «Земля людей», выдающая неумение автора создать на экране полноценные обстоятельства и полнокровного героя-нонконформиста, отстаивающего свой путь в искусстве. Вместо объемного образа – плоская и схематичная авторская проекция, вместо реальных обстоятельств – неловкий вымысел, обнаруживающий незнание изображаемого мира, и повсюду – дидактика.
Столь же неудачна картина Валерия Пендраковского «Ушел и не вернулся», создатель которой, похоже, решил избежать опасностей, сопутствующих экранному моделированию реального мира, и убежал в откровенно воображаемую реальность, полагая, что тем самым избавился от необходимости соблюдать хоть какие-то правила игры. На экране воцарился хаос, крайне редко перебиваемый комическими репризами, пусть слабыми по исполнению, но хотя бы любопытными по замыслу.
Теперь о трех картинах, отмеченных профессиональным жюри. «Дом» Олега Погодина – целая сага о гибели семьи, повязанной с криминалом. Превосходный подбор актеров (Богдан Ступка, Сергей Гармаш, Петр Зайченко, Владимир Епифанцев и другие), профессиональная драматургия, уверенная режиссура и нарастающая тревога должны обеспечить этой работе немалый зрительский интерес при условии, что ее производители откажутся от финала, в котором полупарализованный дедушка в инвалидной коляске выскакивает с ящиком динамита наперерез лимузину с коррумпированными особистами, а бывшая возлюбленная главного героя разряжает в него револьвер, который, судя по всему, двадцать лет носила под юбкой в ожидании, когда этот любимый вернется.
«Четыре дня в мае» Ахима фон Борриса, прославившегося картиной «Гуд бай, Ленин!» – военный фильм с очень непривычным конфликтом, разыгрывающимся в первые послевоенные дни мая 1945-го, в ходе которого одни советские солдаты вместе со вчерашними противниками вынуждены противостоять другим советским солдатам под предводительством командира-отморозка. И в этой картине все портит противоестественный кровавый финал, выдающий недостаточное знакомство режиссера с русским менталитетом, а также с тем, что было возможно и что абсолютно невозможно в советской армии той эпохи.
Сильно омрачает впечатление от просмотра и окончание третьей награжденной картины (до этого вполне достойной) – «Сибирь. Монамур» Славы Росса, в котором хромой дедушка, не оправившийся от сотрясения мозга после удара бандитской дубиной, ради спасения упавшего в колодец внука переплывает зимнюю сибирскую реку и, как Алексей Мересьев, долго ползет по снегу к дороге, до которой можно было добраться чуть более длинным, но зато безопасным путем.
А вот результаты зрительского голосования по всем, в том числе неконкурсным игровым фильмам выборгской программы, каждый раз производимого сменившейся публикой: наибольший средний балл у «Двух дней» Авдотьи Смирновой, на втором месте – «Пять невест» Карена Оганесяна. На третьем – «Четыре дня в мае». Посмотрим, каковы будут их прокатные сборы.
В заключение остается пожалеть, что ни жюри, ни критики, ни зрители не отметили хотя бы дипломом экспериментальный фильм «Борис Годунов» Владимира Мирзоева, в котором пушкинский текст произносят герои современной политической сцены, создавая интересную «брехтовскую» дистанцию между актерами и персонажами, между ритмами речи и поведения, да и между тремя эпохами – Годунова, Пушкина и нынешней.