Posted 14 июля 2011,, 20:00

Published 14 июля 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:06

Updated 8 марта, 06:06

Певица Елена Образцова

Певица Елена Образцова

14 июля 2011, 20:00
Известная оперная певица, народная артистка СССР Елена Образцова была членом жюри на завершившемся в начале июля конкурсе имени Чайковского. О том, насколько объективным может быть жюри на таких престижных конкурсах, о самых опасных зверях на сцене и о том, почему она не носит ордена и медали, Елена ОБРАЗЦОВА рассказал

– Елена Васильевна, вы довольны итогами недавнего конкурса имени Чайковского?

– Больших открытий не было. Были чудные голоса, хорошие сердца, но не было индивидуальностей, которые бы потрясли.

– Насколько жюри может быть объективным на таких конкурсах?

– Когда конкурс судят профессиональные певцы, они редко ошибаются. Если певцы не очень сильные, могут и ошибиться.

– Вы не сталкивались с «финансовыми» предложениями на конкурсах?

– Ко мне никто не подойдет с таким предложением. Не посмеют.

– Ваши коллеги из драматических театров рассказывают, что нынешние молодые актеры не блещут интеллектом и вообще уровень образования упал. У выпускников консерватории это заметно?

– Интеллект и образование – разные вещи. Я считаю, что интеллект – это данность от бога. Можно много знать и не быть при этом интеллектуально развитым человеком, и наоборот. Могу сказать, что сейчас очень плохо преподают пение во всем мире, мало хороших педагогов. Очень плохо преподают языки, просто из рук вон плохо.

– Вас волнует разрушение исторической части Петербурга?

– Я против того, чтобы разрушали центр. Это делается от недостатка образования, от неуважения к прошлому, к красоте, стилю. Конечно, надо развивать город, но вокруг Питера столько земли! Зачем же разрушать исторический центр, если можно строить в другом месте?

– Есть комиссия Сокурова, ее участники – представители интеллигенции – регулярно встречаются с губернатором, обсуждают эти проблемы. Но в этой комиссии вас нет, и в прессе не слышно ваших протестов.

– Почему нет? Я говорила об этом и еще раз могу сказать, что я против того, чтобы в центре строили что-то чуждое. Есть такие вещи, которые нельзя разрушать. Петербург – это достояние всего человечества, люди специально приезжают сюда, чтобы посмотреть и насладиться архитектурой. Новое строительство в центре я считаю преступлением.

– Когда вы пришли в Большой театр, вам было двадцать четыре года. Вы часто рассказываете об уникальной атмосфере, которая была тогда в театре – атмосфере творчества. Сегодня, по признанию ваших коллег, на первое место вышел материальный вопрос…

– Не у всех, нельзя так говорить про все поколение. Есть люди, которые думают о музыке, а есть такие, кто думает о деньгах.

– Но все-таки отличие вашего поколения певцов от нынешних есть. В чем оно?

– В наше время мы думали о музыке, об интерпретации, а сегодня певцы больше поют ноты. Это разные вещи. Мы через пение хотели выразить свою душу, а молодые показывают голос и технику. А это неинтересно, это не трогает, ради этого не стоит выходить на сцену. Такое впечатление, что им нечего сказать людям. Но опять же – не обо всех идет речь.

– Если вспомнить книгу воспоминаний Майи Плисецкой, то она о том же периоде в Большом пишет совсем с противоположными оценками – интриги, склоки, партийное вмешательство… Какое уж там искусство?!

– Мы работали с Майей в одно время, она пришла в Большой театр чуть раньше меня. Наверное, можно акцентировать внимание на скандалах, а можно и на творчестве, рассказывать о потрясающих режиссерах, дирижерах, певцах, с которыми мы работали.

– Галина Вишневская говорила, что простила всех, кто ее предавал в советское время, кроме вас. Что она имела в виду?

– Об этом спросите у Галины Павловны. Я всегда Галину Павловну очень любила. Она очень талантливая и красивая женщина. Мы очень дружили с ней. Она во многом мне помогала, за что я ей очень благодарна. Я никогда никого в жизни не предавала. Думаю, что Галина Павловна имела какую-то искаженную информацию. Я ей говорила об этом, но она не верила. Думаю, что, когда мы будем на том свете, ей станет неловко за эти слова.

– Вы несколько месяцев руководили Михайловским театром. Тогда был поставлен балет «Спартак», на который из Москвы специально привозили живую тигрицу. Вы считаете, что балет должен быть таким же эффектным, как и драматический театр?

– Нет, об этом я не думала. Во-первых, при мне поставили чудные оперы, а тигрица испортить спектакль не может, так же, как и слоны в «Аиде», кони и ослы в «Сельской чести». Эти зверушки создают чудную атмосферу и придают некий шарм действию.

– Какие звери самые опасные на сцене?

– Это режиссеры, которые от своей бездарности и необразованности делают на сцене гадости. Слава богу, не все.

Фото: АНАТОЛИЙ МОРКОВКИН

– После ухода из Михайловского театра вы были очень осторожны в своих интервью. Можете сейчас сказать: в чем причина ухода?

– Я ушла потому, что была не свободна в своей работе. А я этого не люблю. Я люблю, когда мне легко и я могу делать что хочу и что могу.

– В чем вас ограничивали?

– Ограничений не было, просто вмешивались в то, что я делала. Было много людей, которые хотели сделать по-другому. Мне это не понравилось, и поэтому я ушла. Никаких скандалов и неприятностей не было.

– Вы принимали участие в постановках Романа Виктюка. Понравилось вам играть в драматическом театре?

– Спектакль «Антонио фон Эльба» мы играли в течение шести лет. В этом замечательном спектакле играли замечательные артисты. Я помолодела вместе с ними, многому научилась. Виктюк умный художник, очень глубокий человек, хорошо знающий музыку и литературу

– Вам, наверное, было сложно, ведь нужно было говорить, а не петь?

– В первый момент, когда вышла на сцену, очень волновалась по этому поводу, но потом успокоилась.

– Вы дружили со Свиридовым, Гаврилиным. Есть ли у вас друзья среди современных композиторов?

– Нет, на это нет времени. Наверное, есть интересные композиторы, просто я не знаю.

– Кроме композиторов, вы дружили и с одним из выдающихся дирижеров – Гербертом фон Караяном.

– Мне было очень приятно работать с этим выдающимся дирижером. Когда записывали «Трубадура», он пригласил меня в гости и готовил для меня салат. И еще дарил мне розы на длинных стеблях каждый день, пока шла запись диска. Однажды я приехала в Берлин, на запись, и у меня в аэропорту пропали чемоданы. Я пришла на репетицию в свитере и джинсах. Как только он узнал, что случилось, тут же стал звонить по телефону, и к вечеру чемоданы были у меня.

– Вас не смущало то, что во времена Гитлера он был членом нацистской партии?

– Я даже не знала об этом, от вас первый раз слышу. Я общалась с ним как с дирижером. Но даже если бы я знала о его прошлом, все равно этот факт не остановил бы меня от возможности работать с таким великим дирижером.

– После недавней катастрофы на атомной станции в Японии вы организовали благотворительный концерт. Вырученные деньги пошли на помощь конкретным людям?

– Про деньги я ничего не знаю, никогда ими не занималась. Для меня было важно поддержать моральный дух моих друзей из Японии, чтобы они знали, что мы вместе с ними и переживаем трагедию так же, как и они. У меня очень много друзей в Японии, я очень люблю эту страну. Сейчас идет большая волна протестов против атомных станций, и я, как и многие люди, надеюсь, что их закроют.

– Плохую эстраду называют «попсой». А есть ли попса на оперной сцене?

– Бездарные люди есть везде – и на эстраде, и в опере.

– Почему у вас не получилось сделать проект «Фабрика звезд» на основе оперного репертуара на Первом канале?

– Мне очень хотелось это сделать, но не получилось, не нашли денег. Такую передачу было бы хорошо смотреть и слушать подрастающему поколению.

– В советское время вы часто выезжали за границу с гастролями. Известно, что тогда даже в социалистические страны отпускали самых проверенных. Значит, вам доверяли?

– Конечно, мне доверяли, у меня не было попыток остаться за границей, меня приглашали, меня отпускали.

– Как-то даже Андрей Громыко говорил, что вы сделали для советской дипломатии больше, чем целый МИД…

– Говорил… Я имела большой успех, и когда говорили или писали обо мне, то говорили и писали о России, Советском Союзе. Я поднимала престиж нашего государства и очень горда этим. Когда после спектакля принимала овации, то думала: «Какое счастье, что я представляю искусство Советского Союза».

– Вы представляли все-таки не просто Россию, а коммунистическую страну.

– Это моя родина.

– У вас очень много советских наград…

– И не только советских.

– Вы их носите?

– Я же не военная. Никогда даже не надевала.

– Почему?

– Я лучше бриллиантовую брошку надену.

– Но Мравинский же носил медаль лауреата Ленинской премии.

– Он мужчина, ему положено.

– Женщину ордена не украшают?

– Мне было приятно получать ордена и медали, но я их никогда не носила.

– Вы как-то рассказывали, что для поддержания формы каждый день едите ананас. До сих пор придерживаетесь этого правила?

– Последние два года я очень болею. У меня было два раза воспаление легких и бронхит, и я прекратила диету. Как только поправлюсь, начну следить за собой...

– ...и съедать каждый день по целому ананасу?

– Почему каждый день? И почему целый? Достаточно съесть кусочек после обеда.

"