На фоне Пушкина

Три года назад премию задумали как реверанс пушкинскому циклу «Повести Белкина». В финал каждый раз должно выходить пять повестей – по числу рассказанных классиком от имени малообразованного провинциального помещика Белкина. Правда, год назад жюри от широты души наградило одного «лишнего» автора, сославшись на «Шестую повесть Белкина» – зощенковскую стилизацию. Однако теперь, как и положено, в «шорт-листе» оказались имена пяти номинантов. В отличие от пушкинского сборника, все вместе они – компания довольно разношерстная, зато охватившая все возможные варианты жанра.

Победитель конкурса Валерий Попов выступил со своей новой повестью-исповедью «Третье дыхание», пропитанной необыкновенной бережной нежностью к полусумасшедшей супруге. Есть здесь и звонкие поцелуи, и надуманная ревность, и радость жены от новых шмоток. И ни за что не догадаешься, пока не прочитаешь, что обоим героям уже за шестьдесят.

Образец типичной дамской прозы дает «Юрьев день. Поминания» Ирины Поволоцкой. Эта повесть – список нянь и теть, пересказ семейных разговоров, описание идеализированного спустя годы уютного детства. Врач «Скорой помощи» Владимир Курносенко номинированную повесть «Прекрасны лица спящих» посвятил своей официальной профессии. По сюжету, в провинциальной больнице доктора обмениваются дешевыми детективами, мамаши без конца звонят своим детям, и только очень немногие из них действительно любят пациентов и любуются их спящими лицами. В традициях сугубо мужской прозы написана повесть «Кондромо» Михаила Тарковского. Ничего общего с легендарной семьей этот писатель не имеет. Родился и учился в Москве, потом вдруг, бросив все, уехал в Сибирь. Теперь он уже почти 20 лет служит штатным охотником в деревне Бахта Красноярского края, а в свободное время пишет «записки охотника», лишенные ослепляющей интриги или динамичного сюжета, неторопливые и обстоятельные, как сама деревенская жизнь.

Однако главная интрига нынешней премии была связана с Андреем Дмитриевым, членом Русского ПЕН-Центра – организации писателей-правозащитников. Два года назад он уже номинировался на премию Белкина, но тоже не получил ее. Повесть «Призрак театра» о захвате заложников в «Норд-Осте» Дмитриев начал сразу после трагедии, но опубликовал только в прошлом году. По сюжету труппа актеров-неудачников вынуждена снимать здание старого ДК в Подмосковье и выступать в костюмах, которые даже после стирки пахнут чужим въевшимся дезодорантом. Молодой режиссер и стареющий актер влюблены в девицу Серафиму, которая в этот вечер пошла на роковой показ мюзикла. Поэтому, давая бесплатный спектакль (на платный после случившегося никто не пойдет), лицедеи то и дело отступают от роли, чтобы кинуть взгляд в зал: вдруг там появится она? К счастью, по ходу сюжета выясняется, что Серафима пошла не в театр, а к третьему мужчине и на звонки не отвечала, потому что им обоим было не до телефона. Так что в финале погибает вовсе не она, а старый актер. Это он попадет в подмосковный морг, где в очередной раз выключили электричество, поэтому холодильники снова пахнут и протекают.

Андрей Дмитриев заставляет своих героев жестко отзываться о нынешней власти. «Такое допустить! После Нью-Йорка! Что теперь будет!» – негодует его персонаж. Ему отвечают: «А что, по-твоему, будет? Ты сам сказал: президент извинился. Теперь нам надо это все присыпать чем-нибудь, помазать, чтобы нигде не ныло, не болело, а там – седьмое ноября, в стране банкет».

Даже выдвижение политической повести в «шорт-лист» литературной премии значит многое. Пока на кинофестивалях в разных городах мира один за другим таинственным образом слетают с показа фильмы о Чечне и российских терактах, в литературных кругах об этих вещах говорят вполне свободно, хотя за них пока и не награждают.




Две книги о России получили Пулитцеровскую премию