Posted 14 марта 2010,, 21:00
Published 14 марта 2010,, 21:00
Modified 8 марта, 07:01
Updated 8 марта, 07:01
Лица против ликов
Хочется верить, что кураторы огромной экспозиции назвали свое детище именно так – «Иконы 1960–1980-х» – не только с банальным прицелом привлечь публику, которая судорожно изучает в журналах «икон стиля», а потому, что у них был тайный свой умысел. Либо этот умысел нам придется додумать самим.
Ведь большего оксюморона, чем «иконы», к данному зрелищу не подберешь. Мало того что эпоха не воцерковленная, так и сам подбор картинок иконоборческий. Даже «серый кардинал» Косыгин здесь обряжен в какой-то нелепый убор индейского вождя и сидит под портретом Елизаветы II, прямо иллюстрируя поговорку: чудо в перьях (фото Василия Егорова). Все остальные фотографии сделаны либо за кулисами, в гримерках, на киноплощадках во время перекуров или пауз, либо просто на кухонных посиделках, на приемах (как друзей, так и спиртного). Будь это съемки «Мертвых душ» с Калягиным и Чуриковой, когда прямо посреди «бала» появляется колоритная советская бабуля-уборщица со шваброй (невероятный кадр Игоря Гневашева). Или момент на площадке «Калины красной», когда Шукшин гипнотическим взглядом смотрит на невесть откуда явившуюся дворнягу: будто объясняет ей мизансцену (вновь Гневашев). Наконец, уже ставший классикой портрет академика Лихачева в тюремном тулупе на фоне фарфоровых ваз (Лев Шерстенников).
Если и есть здесь отсылка к иконам, то скорее в том ключе, в каком ее понимают западные папарацци: схватить небожителя, пока он ходит по грешной земле. И лучше в грешной позе, ракурсе и в грешной обстановке. В принципе, какие-то методы папарацци у Якова Халипа или Мирослава Муразова просматриваются (там, где Баталов застигнут за утренним бритьем, а Эдита Пьеха на крымском пляже). Между тем в спонтанных фото видна пропасть между двумя школами. Советский мастер даже неформальные снимки делает с таким же пиететом к таланту и личности, как если бы снимал парадный портрет. Но главное – эти снимки не публиковались в широкой прессе. Они проходили по разряду КВН: оттого и звезды 1970–1980-х, видя, что на них наведен объектив, откровенно дурачатся – показывают язык, подмигивают, строят рожи (как Евгений Моргунов у Егорова или Сергей Филиппов у Богданова).
Возле длинной стены с ретрокадрами, где Тарковского сменяет Миронов, а их перебивают Яшин и Неизвестный, за которыми следуют доктор Белянчикова и актриса Гурченко, само собой, в голову приходят песенные строчки Юнны Мориц с рефреном «когда мы были молодые». В смысле не мы были молодыми, а те, кто запечатлен три десятилетия назад. И впрямь «фонтаны били», «розы росли», «гордой гривой» шевелили и гордой славились повадкой. Здесь свежесть мира, еще не узнавшего, что такое пиар-акции и имидж, как делаются фото для светской хроники («такой-то с подругой», «звезда со спутником»), где пройтись фотошопом, а когда и просто вытолкать фотографа взашей.
Второе, что начинаешь замечать на середине галерейного маршрута, – поразительная естественность и демократизм научной и артистической элиты тех лет. Все из одного поколения, помеченного войной, все в одном антураже – ни золота на стенах, ни кристаллов на пиджаках. Вот тут возвращаемся к пресловутым «иконам». Сами собой напрашиваются связи с древними образами: когда вглядываешься в лица, а не в одежду и лейблы, когда видишь духовную работу, а не светскую суету, когда, наконец, осознаешь, что для одних эти кадры – непреходящий идеал юности, а для других – вполне ходовой антикварный товар.