Posted 14 февраля 2011,, 21:00
Published 14 февраля 2011,, 21:00
Modified 8 марта, 06:38
Updated 8 марта, 06:38
Нога как откровение
«Сюита в белом» – типовое произведение неоклассицизма, визитная карточка парижского репертуара. Балет создан Сергеем Лифарем – уроженцем Киева, танцовщиком «Русских сезонов» Дягилева и многолетним хореографом «Оперы». «Арлезианку» поставил француз Ролан Пети. Он широко известен не только у себя на родине, но и в России, его спектакли идут в Большом, за один из них Пети награжден Госпремией. «Болеро» знаменитого Мориса Бежара, учившемуся танцу у русских педагогов, обожала танцевать Майя Плисецкая. Как ни крути, а везде русско-французские культурные связи.
Бессюжетная «Сюита», исполнявшаяся первой, – пир рациональной элегантности. Спектакль разворачивается в черном кабинете сцены, и с первых минут заметно, что уровень танца в Париже по-прежнему высок: ювелирна работа стоп, каллиграфически ясны позы, отчетливо ощущение линии, сильно «чувство локтя» в создании ансамбля. Это редкий случай, когда технология искусства становится его эстетикой, даже тянет на откровение. Главное – что тщательность проработки деталей не мешает живому дыханию, как на рисунках Энгра. Честолюбивый Лифарь, когда в 1943 году делал «Сюиту», мечтал создать не просто спектакль, но манифест классического танца, для чего привлек к сотрудничеству трехсотлетние достижения французского балета. «Сюита» разворачивается от легкого намека на легендарного Новерра, автора барочных спектаклей XVIII столетия, к романтизму «Сильфиды» и «Жизели», от них к кокетливому академизму (эпоха хореографа Сен-Леона) и далее – к изощренной игривости постановок парижской дягилевской антрепризы. Пространство расчерчено сложной игрой пуантов, стрелами отточенных арабесков, циркульными кругами вращений. Горделивая и четкая телесная вертикаль встречается с вьющимся «растительным» орнаментом танцевальных горизонталей (прием старинных балетов), небольшие ансамбли дробятся соло и дуэтами, чтобы завершиться торжественным апофеозом. Балет на музыку Лало прекрасно станцевал кордебалет и многие (но, увы, не все) солисты. Особенно хороши были Изабель Съяравола, Хозе Мартинез, Доротея Жильбер и Матье Ганьо.
Содержание балета «Арлезианка» можно описать фразами Альфонса Доде, чьей драмой вдохновился Ролан Пети: «Девушка слыла ветреницей… Но Жан всеми силами души стремился к своей арлезианке. Он говорил: «Я умру, если мне не позволят на ней жениться». Ветреницы в балете нет вообще, есть лишь пылкие мечтания юноши о ней и скорбь от невозможности встретиться. Кульминацию (самоубийство героя) предваряет крестьянский праздник с простонародной фарандолой, чему всячески способствует терпкая музыка Бизе. Призывы влюбленной девушки из деревни (Клер-Мари Оста ярко станцевала напрасные девичьи хлопоты) не могут отвлечь парня от неудовлетворенности. Жгучие, на разрыв аорты, танцевальные монологи героя в исполнении Жереми Белингара напомнили о фразе Гейне: «Любовь – это зубная боль в сердце».
Морис Бежар сочинил «Болеро» как монолог для женщины, но впоследствии отдал его и мужчинам. Главное тут – в накатывании пластического экстаза, следующего за нарастанием эмоций в жестком ритме музыки, расчлененной барабанным боем. Хороший танцовщик или балерина должны станцевать бесконечно тягучую протяженность и передать силу желания, доходящего до взрыва, когда «ритм пожирает мелодию». Остальное понимайте, как знаете: кому привидится древнее шаманское камлание, кому – сексуальный призыв. Другие увидят поток бессознательного, философскую «пограничную ситуацию» и власть сверхчеловека над толпой. Идея самого Бежара проста: он подсмотрел ее в плясках на столах в маленьких греческих тавернах. И создал сольный гипнотический транс, похожий на «биение сердца», выражающий «сущность этого места, связывающего Восток и Запад, где рвущееся наружу одиночество танцовщика вплетается в долгую традицию». Еще проще идея композитора Равеля: он создал партитуру под впечатлением от посещения завода.
В «Парижской опере» со знаменитой музыкой состязаются премьер труппы Николя ле Риш и прима Мари-Аньес Жилло. Выступления в Москве отдали пальму первенства Ле Ришу. Он не только вверг в истерику окружающий персонажа кордебалет (как положено, в финале толпа захлестнула героя «Болеро» с головой). Танцовщик на красном подиуме вынул из публики душу, подарив ей крайнюю степень искренности, отчаянную исповедь, предельное напряжение души и тела. Овации длились долго. Самой непосредственной, а потому наиболее точной похвалой стали зрительские реплики: «Ну просто снесло крышу».