Конец фильма

Российский кинематограф снова, как в советские времена, стал объектом пристального внимания силовых ведомств. Судя по всему, у них сложилась окончательная картина отечественной истории, и отступления от нее даже в художественных произведениях, заведомо не претендующих на достоверность, воспринимаются то ли как святотатство, то ли в соответствии с караульным уставом: «Шаг влево, шаг вправо из строя – стреляю без предупреждения!» Ходят упорные слухи, что возрождается пресловутое 5-е управление КГБ-ФСБ, которому поручено не только курировать печатную, электронную и аудиовизуальную продукцию, но производить и заказывать свою, «идейно выдержанную».

Сволочные склоки

В фильме «Сволочи» находящемся сейчас в широком прокате, речь идет о разведывательно-диверсионной подготовке несовершеннолетних заключенных во время Великой Отечественной войны. Напомним, что в день премьеры Лубянка выступила с официальным заявлением, в котором со ссылкой на возмущенные обращения ветеранов подчеркивалось, что «в архивах ФСБ и Комитета национальной безопасности Республики Казахстан каких-либо материалов, подтверждающих существование в системе органов НКВД такого рода «детских диверсионных школ», аналогичных описанной в фильме, не имеется».

Заявление получило большой резонанс, но «за кадром» осталась еще более занимательная история, ему предшествующая. Во время производства картины один из продюсеров Юрий Кушнерев обратился в ФСБ с невинной просьбой оказать съемочной группе содействие в проведении съемок на Красной площади. В ответ генеральному директору киноконцерна «Мосфильм» Карену Шахназарову пришло письмо заместителя директора ФСБ Вячеслава Ушакова. В письме сообщалось, что выполнение просьбы вне компетенции ФСБ и что в СССР не было школ по подготовке детей-диверсантов, однако такие школы были в гитлеровской Германии. В заключение г-н Ушаков выразил озабоченность тем, что фильм может нанести ущерб деловой репутации кинематографистов и «Мосфильма». (К слову, «Мосфильм» не имеет прямого отношения к созданию картины, поскольку является не производственной студией, а всего лишь сервисным центром для съемочной группы, так что ответ был не по адресу.)

Бумага Ушакова была переправлена в Федеральное агентство по культуре и кинематографии, и у продюсеров начались задержки с государственным финансированием. Студия была вынуждена направить сценарий на рассмотрение в ФСБ с пояснением, что любой игровой фильм является вымыслом, не претендующим на воспроизведение исторических фактов. В результате беседы с представителями Лубянки продюсеры фильма, не желая осложнять отношения с силовым ведомством, пошли на поправки. Набор в диверсионную школу из принудительного стал добровольным, для юных диверсантов предусмотрели пути возвращения с боевого задания, и были устранены все упоминания о том, что мальчишек готовили в НКВД. Одновременно был добавлен титр с Указом Президиума Верховного Совета СССР 1941 года, согласно которому подростки от 14 лет несли ту же уголовную ответственность, что и совершеннолетние – вплоть до расстрела. После этого глава Роскультуры Михаил Швыдкой дал указание возобновить финансирование.

Бои с военными

По тому же «сценарию» протекали и отношения фильма «Полумгла» с Министерством обороны, в которое обратился один из сценаристов картины Игорь Болгарин, обвинивший режиссера и продюсера в искажении своего замысла, а также в клевете на Советскую армию и советский народ. Заместитель начальника Главного управления воспитательной работы Вооруженных сил Российской Федерации Юрий Нуждин направил в Роскультуру официальное письмо, где, ссылаясь на претензии сценариста и решение некоего «оргкомитета», просил ознакомить его с историей создания фильма и сообщить размеры его государственного финансирования (текст письма мы приводим ниже. – «НИ»). Руководитель службы кинематографии Александр Голутва пишет Нуждину объяснительную записку и настоятельно просит продюсера фильма Игоря Каленова «в кратчайшие сроки дать необходимые пояснения заместителю начальника Главного управления Ю.Ф. Нуждину по сути упомянутых в его письме фактов и предоставить ему для просмотра копию фильма. В результате Каленов тоже вынужден объясняться перед военным чиновником, который мало что не является его начальником, но к тому же интересуется вопросами, находящимися вне компетенции Минобороны.

До военачальника, которому поручили курировать этот вопрос в Главном управлении учебно-воспитательной работы Минобороны, нам дозвониться не удалось. Его коллега, просивший не называть фамилию, сказал: «Фильм я видел. Мое частное мнение такое, что никакой клеветы ни на Советскую армию, ни на НКВД в нем нет. Расстрелы немецких пленных были официально запрещены, так что документами об их проведении мы не располагаем, но это не исключает возможности самовольных и недокументированных акций такого рода. Почему министерство решило отреагировать на обращение сценариста официальным запросом в ФАКК, не понимаю».

Странно, что без внимания всех этих инстанций остались телесериалы «Московская сага» и «В круге первом», где документально не подтвержденных ситуаций никак не меньше, чем в широкоэкранном прокате. Остается предположить, что ФСБ и Минобороны пока еще побаиваются вступать в конфронтацию со столь видными фигурами, как Василий Аксенов и Александр Солженицын, и пробуют свои силы на тех, кто послабее.

Правда с пыльной полки

В естественных спорах по поводу соотношения вымысла и правды в игровых фильмах заинтересованные стороны и должностные лица прибегают к прямому или косвенному давлению на производителей фильмов, то есть осуществляют законодательно запрещенную цензуру. И во всей цепочке не находится человека, который сказал бы «нет» этому ползучему произволу. Все боятся: силовики – что их обвинят в недостаточной бдительности, чиновники боятся силовиков, продюсеры – силовиков и чиновников, ибо одни могут отказать в содействии, а другие – в финансировании. Так воспроизводятся архаичные механизмы управления кинематографом.

Что же касается сути спора, то всем игровым фильмам следовало бы предпослать единый титр: «Министерство информации предупреждает: показанные в фильме события не могут быть точным воспроизведением действительных». Даже если картина «основана» на фактах. В этом случае спор об истинном отношении фильма к действительности имеет шанс перейти с административного или скандального уровня на уровень актуальной дискуссии на исторические темы.

Если говорить о самих ведомственных понятиях об истории, то в последнее время у силовиков появился оригинальный аргумент, позволяющий с порога отметать любые попытки ревизии старых представлений. «Наши архивы однозначно свидетельствуют, что ничего подобного не было», – твердят они. Однако в архивах регулярно обнаруживаются документы, упоминающие о ранее неизвестных фактах и событиях. Кто поверит, что ради опровержения одного фильма ФСБ перерыла сверху донизу все свои секретные фонды? И разве те же службы не делали в прошлом лживых заявлений, отрицавших существование секретного приложения к договору о ненападении между СССР и Германией, а также документов о похищении шведского дипломата Рауля Валленберга и о расстреле польских офицеров в Катыни? Катынские свидетельства были представлены польской стороне лишь вследствие прямого указания Михаила Горбачева.

Исторические дискуссии не ведутся административным путем. Об исторической правдивости произведений искусства спорить можно и нужно, но нельзя допускать, чтобы чиновники вмешивались в производственный процесс и не мытьем, так катаньем заставляли продюсеров и режиссеров править кино в соответствии с их представлениями об истории

В КИНОПРОЦЕСС ВМЕШИВАЮТСЯ ТОЛЬКО ТОТАЛИТАРНЫЕ РЕЖИМЫ

Очень любят рулить кинематографом в Северной Корее. Между тем даже на Кубе или в Китае режиссер волен сам решать, что именно он будет снимать. Правда, выйдет этот фильм на экран или нет – решит специальный комитет. Также в этих странах ограничен показ иностранных и, в частности, голливудских картин. В Индии до недавнего времени было запрещено снимать фильмы с чересчур чувственными поцелуями. Однако государство там никоим образом не вмешивается в сценарии и не оказывает идеологического давления. Во многих европейских странах государство выделяет деньги на съемки высокохудожественного «кино не для всех». Во Франции введен налог на прокат зарубежных фильмов. Сборы идут на развитие национального кинематографа. Кроме того, на французских телеканалах может быть не более 40% программ и фильмов иностранного производства. Схожая ситуация и в соседней Испании, где даже частные телеканалы обязаны выделять 40 процентов предназначенного для кино времени европейским картинам. Половину этих процентов должны занимать фильмы, произведенные в самой Испании. Голливуд во всем мире признается наиболее эффективной пропагандистской машиной. Однако считается, что знаменитая американская политкорректность (обязательное участие афроамериканцев, а в последнее время – представителей сексуальных и прочих меньшинств) – это исключительно гражданская позиция руководства киностудий, без финансовой поддержки которых не может быть снят ни один фильм, достойный широкого проката. В качестве наиболее яркого примера «госзаказа» в американском кино приводят фильм «Топ ган» (1986), который был снят из-за недобора в армию и в результате помог на 10% увеличить призыв.

Надо ли «прогонять» фильмы через ведомственную цензуру?

Эльдар РЯЗАНОВ, режиссер:
– Одно из двух – или мы идем к свободе, или возвращаемся к тоталитаризму. Если первое, то создатели фильмов имеют право не считаться с точкой зрения ведомств и даже правительства. А ведомства и правительственные органы не имеют права указывать нам, что и как мы должны снимать.

Эдуард ВОЛОДАРСКИЙ, сценарист, президент Гильдии кинодраматургов России:
– Я категорически против того, чтобы сценарии или фильмы, независимо от того, оказывается им государственная поддержка или нет, направлялись на ведомственную экспертизу.

Вадим АБДРАШИТОВ, режиссер, лауреат Государственной премии:
– В свое время у нас были серьезные проблемы с Главным политическим управлением Министерства обороны СССР по поводу фильма «Парад планет». Так что все это мы уже проходили. Ни от спонтанного ведомственного вмешательства в творческий процесс, ни от восстановления специального органа цензуры ничего хорошего я не жду.

Николай ДОСТАЛЬ, режиссер «Штрафбата»:
– Если бы сейчас существовал ГлавПУР, я бы не смог снять «Штрафбат». Я против цензуры в какой бы то ни было форме. Вот если бы это были картины, заказанные и профинансированные Минобороны или ФСБ, тогда, конечно, режиссер должен был бы прислушаться к мнению заказчика. Печально, что Федеральное агентство по культуре и кинематографии реагирует на незаконные ведомственные запросы. Если так пойдет, скоро нам придется давать объяснения Минздраву в связи с курением героев и Министерству экономического развития по поводу «неправильного» отражения шахтерских забастовок.