Дмитрий Корчак

– В Москве вы обычно выступаете с Национальным филармоническим оркестром России – сравнительно молодым коллективом. Как вы оцениваете его в сравнении с другими оркестрами?

– НФОР – симфонический оркестр высочайшего уровня, молодой только по дате создания. В нем играют одни из лучших и опытнейших музыкантов России. Для меня всегда важно отношение оркестрантов к концертам, где они должны аккомпанировать певцам: их глаза горят на репетициях, и они ловят каждую ноту, пытаясь поймать эмоциональную волну сопровождения. С Владимиром Спиваковым и его коллективами, как НФОР, так и «Виртуозами Москвы», у нас давние теплые дружеские отношения. Во многом благодаря Георгию Агееву, директору обоих оркестров в разные времена, его любви к искусству и невероятно чуткому отношению к артистам.

– Когда-то вы пели в опере «Дон Жуан» испанского композитора Рамона Карнисера; как возник в вашем репертуаре этот раритет, что у него общего с оперой Моцарта? Как вам работалось с выдающимся дирижером Альберто Дзеддой?

– Альберто Дзедда услышал запись моего исполнения «Искателей жемчуга» Бизе и пригласил на фестиваль в Испанию, где ставилась эта опера. Сюжет близок к моцартовскому, насколько я помню, и даже Дон Оттавио – тенор, но и Дон Жуана поет тенор. Стилистически музыка совсем иная, чем у Моцарта, ближе к раннему Россини. Не могу сказать, что это выдающееся сочинение, но благодаря ему я познакомился с главным человеком в мире Россини! С Альберто Дзеддой меня связывает много лет дружбы и совместной работы, я неоднократно пел на его фестивале в Пезаро. Это человек, который очень любит Россини и знает о нем все.

– Вы не раз говорили, что на вас как на музыканта большое влияние оказал знаменитый дирижер Риккардо Мути…

– Я с детства видел Виктора Сергеевича Попова (основатель, художественный руководитель и главный дирижер Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения. – «НИ»), который приучал нас быть честными перед собой и перед искусством. Встретив маэстро Мути, я увидел в нем то же отношение, его стиль работы стал мне сразу близок. Это один из немногих дирижеров, который держит высочайшую планку и бережно относится к молодым артистам, вкладывая в них весь свой опыт и талант. Когда мы исполняли с Мути барочную оперу Йоммелли «Демофонт», многие критики отмечали излишнюю эмоциональность. Но не влить эмоций в барокко – это для него значило четыре часа мертвой музыки. Он уже не в том возрасте, чтобы обращать внимание на критику, а просто желает делать музыку так, как ее чувствует. Может, и была критика со стороны знатоков барокко, но были и остальные люди, которые рыдали. Но в итоге нашу постановку признали лучшей в сезоне Парижской оперы.