Рок-музыкант Гарик Сукачев

– Вы уже года два не выступали на таких больших площадках, как сейчас.

– Выступал, но только на фестивалях. Я вообще-то не люблю большие площадки. Люблю клубы, где все рядышком, – и мы, и те, кто пришел нас послушать. Для меня тесное общение с публикой – самый сильный кайф. А когда перед тобой сидит огромный зал – конечно, в его гудении есть что-то будоражащее, но уж очень он огромен.

– У вас бывает страх перед этим огромным черным залом?

– Да нет, никаких страхов нет. Общаться с публикой очень даже здорово. Но меня до сих пор удивляет, когда мы играем в большом зале, и туда приходит так много людей! Мы же не стадионная группа, не играем песни, которые хорошо подпевать всем вместе. Наша музыка другого рода, она более интимна. Она адресуется не всем, а каждому человеку конкретно, – поэтому всегда хочется быть рядом, чтобы тебе могли что-то ответить, а ты бы услышал. И вдруг – приходит так много народу. Удивительно!

– Ваш сын изучает операторское искусство в Лондоне. А вы про себя как-то сказали: «Когда стану немолодым, уеду за границу». Это как-то связано?

– Никак не связано. За последние несколько лет так сложилось, что богатым я не стал, но начал прилично зарабатывать. Появилась возможность дать мальчику хорошее образование – дать шанс, которого не было ни у меня, ни у Ольги (жена Гарика. – «НИ»). Санька – хороший мальчик, в меру трепетный, в меру шалопай, он сейчас на последнем курсе, но не думаю, что будет оператором – в аспирантуру хочет поступать на киномонтаж. А насчет меня – это старый разговор. Я мог бы жить за границей при двух условиях: или у меня там работа с утра до ночи, или я очень пожилой человек. Мне ведь не очень нужно общение – я могу жить там, гулять с собакой, а время от времени возвращаться сюда. Потому что я, как и большинство из нас, не могу долго без России.

– Вы говорите, что не очень нуждаетесь в общении. Кто же ваши друзья?

– Те же, что и всегда – я друзей не меняю. Дима Харатьян, Миша Ефремов, Ваня Охлобыстин, Сережа Воронов, Саша Скляр – вот наша московская компания. Она существовала и 10 лет назад, и сейчас. Я назвал вам известных людей, но и другие, которых публика не знает, тоже остались моими преданными друзьями, и я им верен.

– Одна из ваших самых популярных песен последнего времени – «Моя бабушка курит трубку…». Это вы не о себе в будущем?

– Нет. Мы на днях говорили с Ольгой о том, что ведь это очень печальная песня, а люди ее воспринимают веселой. Музыка здесь на самом деле лжива. Сидит одинокий человек, у него осталось три рубля, но придуман мир, в котором существует некая другая бабушка… Это Константин Иванович Загорский, с которым мы снимали мой фильм «Праздник», вдруг однажды произнес: «Моя бабушка курит трубку!» Я даже переспросил его – такой романтический, бесшабашный образ у меня возник. И написал песню. Теперь знаю нескольких бабушек, которые стали курить трубку благодаря этой песне. Одна дама делала недавно наш концерт в Риге. Когда мы познакомились, она сказала: «Знаете, после вашей песни я курю трубку! Но мне пока не очень удается». Или, например, «Коля-огонек» – песня с нашего альбома «Перезвоны». Я услышал эту историю в «Хронике происшествий»: уборщицей туалета пойман вор, который хотел отнять мобильник у посетителя. Но бабушка-уборщица не испугалась – засвистела в свисток, и проезжавший милицейский патруль задержал известного рецидивиста по кличке «Коля-огонек». Я хохотал в голос и за три минуты написал песню. Обычно переключаю, когда нас крутят по радио, но если слышу «Колю», делаю громче – я не ассоциирую эту песню с собой, мне ужасно нравится этот образ. Представляете: во времена «Резаных», «Бобонов» и «Скелетов» существует еще «Коля-огонек». Потрясающий образ! Вот она, загадка искусства: каким-то странным, непостижимым образом то, что восхитило тебя, начинает восхищать других.

– Все тексты, как всегда, ваши?

– Все последние годы занимаюсь этим сам. Еще иногда поем народные песни и песни Высоцкого. Высоцкого я считаю самым гениальным носителем массового сознания. То, что им сделано, абсолютно сравнимо с тем, что сделал Пушкин. Их багажом мы и живем. По крайней мере, я.

– Когда мы беседовали с вами десять лет назад, вы признались, что боитесь, когда вас сравнивают с Высоцким, и не хотите его судьбы. Вам удалось ее избежать?

– Пока да, а там посмотрим.