Posted 13 октября 2010,, 20:00

Published 13 октября 2010,, 20:00

Modified 8 марта, 06:30

Updated 8 марта, 06:30

Когда звезды не помогают

13 октября 2010, 20:00
ВИКТОР МАТИЗЕН

«Кому как не поэту асоциального поведения воспевать подвиг сумасшедшего студента, который заколол мечом собственную мать?» – гласит «информация от прокатчика» (российского), наводящая на мысль о том, что в его мозгах творится примерно то же, что у героя фильма. Режиссер Херцог, конечно, большой оригинал, склонный выводить на экран персонажей с психическими отклонениями, но намерения прославить невменяемого матереубийцу у него не было. Угрюмый и патологически сосредоточенный на себе Брэд МакКаллум в исполнении Майкла Шеннона (ученый психопат в «Дороге перемен») в лучшем случае может вызвать у нормального зрителя жалость, но никак не сочувствие.

По своему старому обыкновению Херцог исходил из реальной истории. Более того, он даже попытался познакомиться с выпущенным из психушки прототипом МакКаллума (кстати, фанатом херцоговского фильма «Агирре, гнев божий»), но что-то у них не заладилось, и ему пришлось воссоздавать картину происшедшего из показаний свидетелей, то есть с внешней позиции. В результате «Сын мой» до того напоминает неловкие игровые реконструкции преступлений в документальных фильмах, что хочется спросить немецкого маэстро, почему приглашенные им звезды играют или невыразительно, как Уиллем Дефо, или откровенно плохо, как Удо Кир.

Беда, похоже, в том, что взятый на вооружение творческий метод завел режиссера в тупик. Привязавшись к патологической бытовой истории, Херцог лишил себя возможности подняться до трагедии Эсхила, хотя зацепило его именно то, что мотив преступления был связан с Орестеей. Чтобы внедриться в античный миф, следовало бы как минимум вызвать к современному Оресту дух убиенного матерью и ее любовником Агамемнона или, на худой конец, старшего Гамлета. Но режиссер ограничивается тем, что чередует кадры осады дома, в котором скрылся убийца, и флэшбэки, в которых заметно его все более неадекватное поведение, но не видно, что у него внутри. И вместо сопереживания происходящему возникает еще один неуместный вопрос: почему парня, у которого столь явно и опасно поехала крыша, не упрятали в больницу до того, как он зарезал мать?

В 2002 году Роб Маршалл прогремел, как режиссер мюзикла «Чикаго». Теперь о размерах катастрофы, постигшей Роба Маршалла, более чем красноречиво свидетельствует сравнение прокатных итогов «Чикаго» – 170 млн. долларов при бюджете 45 млн., и «Девяти» – менее 20 млн. при бюджете 80 млн. долларов. И это несмотря на ошеломительный кастинг: Дэниэл Дэй-Льюис – Пенелопа Крус – Николь Кидман – Джуди Денч – Софи Лорен – Марийон Котийар. Впору вслед за мольеровским скрягой спросить: кой черт понес Маршалла на эту галеру?

Ответ, увы, очевиден – хотелось и успех «Чикаго» повторить, и с Феллини поравняться, и крутизну показать (вон сколько звезд ко мне слетелось), и себя, любимого, представить на экране в виде хоть и неврастеника, но красавца и суперзвезды. Ведь сходство между героем и режиссером бросается в глаза – оба снимают мюзиклы, обоим страшно провалиться и оба все-таки рискнули взяться за постановки. Ясно же было, что от сравнений не уйти: что музыка не та, что в «Чикаго», и не та, что у Нино Рота в феллиниевском первоисточнике, что Крус не станцует на уровне феерической Зета-Джонс, а Льюис не столь легок, как Гир, который, выучившись танцам, отпустил шутку, будто научился всего лишь скрывать свое неумение танцевать. И что экзистенциальная растерянность режиссера Гвидо Ансельми в «8 1/2» не чета позерской «артистической» неврастении, которая одолевает режиссера Гвидо Контини в «Девяти». Казалось бы, разница всего в полбалла, а перебор такой, как будто вместо «очка» набрал тридцатку: один герой комичен, а другой – всего лишь смешон. Как и режиссер, напрасно выставивший себя напоказ.

"