На зависть Эллочке Людоедке

История девушки из Филадельфии, которая смогла не только отхватить «Оскара», но и околдовать реального принца Ренье III, стала едва ли не главной сказкой ХХ века. Пересказывать ее можно лишь с двумя модусами: либо преисполнившись всяческого благоговения и восхищения, либо разбрызгивая повсюду яд зависти. Фанаты Келли-принцессы превозносят ее царственность. Противники говорят о таланте, зарытом в бальных платьях и дворцовых приемах.

Правда, есть еще немалая категория сторонних наблюдателей, которые утверждают, что никакого различия между актерством в Голливуде и царствованием в Монако нет – везде чувствуется наигранность. Жизнь в любом случае не сказка и не кино. Она-то и поставила страшную точку, заставившую чуть поутихнуть завистников: принцесса Грейс, напомним, погибла в автокатастрофе.

На выставке жизнь и творчество Грейс Келли (она, кстати, мать нынешнего правителя Монако Альбера, который приложил немало усилий к созданию экспозиции) сияет вечной красотой. Перед нами портрет если и не святой, то категорически выдающейся женщины: без права на слабости и некрасивость – лишь порой встретится не слишком удачный ракурс, сделанный папарацци. Кажется, с самого рождения ее белокурые волосы сами укладывались в ровные волны еще до того, как операторы успевали включить камеру, фигура, стоило на нее навести фокус, обретала стать, а глаза светились нездешним светом.

Неоднократно Грейс Келли сравнивали с Мэрилин Монро. И, как правило, не в пользу последней. Вот они, два образа голливудских див: Монро – девушка с солдатского постера, и Грейс – гранд-дама с парадного портрета. Не случайно Альфред Хичкок воспел ее холодную красоту в леденящих кровь триллерах. Выставка в Москве – образцовый пример того, как эта царская красота окончательно костенеет, обрастает толстым слоем глянца, упаковывается в безупречные платья и изживает любой намек на интимность.

Собственно, «Эпоха Грейс Келли» распадается на два зеркальных раздела: до и после свадьбы. До – это, конечно, афиши, съемки, поцелуи перед камерой и заявленная благопристойность вне съемочной площадки. Но именно эта часть самая живая и эмоциональная.

Своего рода Рубиконом, через который благоговейно переходит Грейс, становится свадьба. Сакральное действо, во время которого из голливудской куколки в платье от Хелен Роуз (на которое пошло 125 метров старинного кружева) вылупляется блистающая бриллиантами короны бабочка. Именно на этом платье, выставленном подобно иконе, лучше остановиться всем, кто еще не пробовал съесть больше килограмма сахарной ваты. Дальше сладкий слой будет катастрофически прибывать. Апофеозом станет королевский стол, где в тарелки вмонтированы экраны, на каковых показана хроника великосветских приемов. Устроители выставки попытались присыпать эту приторную массу чем-то похожим на семейные фотографии и даже детскими платьицами.

Но все эти уловки не помогают: идеальная укладка и безупречные наряды от Dior делают свое глянцевое дело. В конце концов, вся затея превращается в элитный супермаркет Kelly, где сумки Hermes сменяют сережки Van Clief, а лондонские шляпки идут вслед за фуа-гра.