Posted 13 сентября 2011,, 20:00
Published 13 сентября 2011,, 20:00
Modified 8 марта, 06:15
Updated 8 марта, 06:15
Ода танцу
В отличие от драматического театра, где отзвучавшая фраза продолжает жить в форме мысли, пластическое искусство существует только «здесь и сейчас». Танец рождается и умирает на глазах у публики. Любая фиксация «омертвляет» движение подобно безжалостной руке энтомолога, пронзающего иглой трепещущее тело бабочки. В стремлении запечатлеть не мертвый слепок, а хотя бы иллюзию движения живописцы и скульпторы отважно экспериментировали не только с формой и цветом, но и с фактурой, материалами и даже композицией. Эстетический потенциал танца, его тесная связь с обрядовой и религиозной культурами позволяют сообщать зрителю через изображение танцевальных фигур эмоциональный посыл, раскрывать характеры персонажей, контекст и дыхание времени.
У экспозиции широкие хронологические рамки: первые работы датированы последней третью XIX столетия, финальные созданы совсем недавно – в 2010 году. Эклектика стилей, жанров, творческих манер выглядит символично: искусство живописи менялось, как и искусство танца.
Завораживающее полотно Константина Маковского «Русалки» (1879) словно иллюстрация к определению британского сексолога Хэвлока Эллиса, провозгласившего танец «виртуозным развитием сексуального импульса». Грациозные девичьи тела окутаны таинственно-синим маревом, наполнены любовным томлением и страстью.
Остроугольный и нервный «Надлом» (1925) яркого, но, увы, малоизвестного живописца Израиля Лизака своего рода визуальный ряд к хрестоматийному блоковскому: «А Ванька с Катькой в кабаке… У ей керенки есть в чулке» из поэмы «Двенадцать». В контрастности цветов, нарочитой грубости линий – изломанная болезненная грация, беспробудное оглушающее отчаяние.
Силуэты балетных артистов Джона Морковского и Аллы Осипенко (Минотавр и нимфа. Балет Л. Якобсона «О, Роден», 1975) в видение основоположника абстрактной фотографии в СССР Валентина Самарина напоминают наскальные изображения. Изображения жанровых сцен, сказочных персонажей, знаменитых танцовщиков и танцовщиц дополняются полотнами мастеров русского авангарда. Классическая живопись скрупулезно фиксирует грацию и пластическое совершенство, абстрактная – создает собственную хореографию посредством вакханалии линий, геометрических фигур, цветовых пятен. Хрупкое изящество фарфоровых статуэток (1920–1930-е) Натальи Данько вносит щемящую ноту бренности и неповторимости уходящей натуры…