Василий Струж: "...И в моих руках Пегас спориться харизмой"

Сергей Алиханов

Василий Струж родился в 1961 г. в Волгограде. Окончил Волгоградскую Академию госслужбы — факультет «Финансы и кредит», Лите5ратурный институт имени М.Горького.

Изданы книги: «Косноязычие», «Сжечь!», «Корова для детей», «Звонок соловью», трехтомник «Красота».

Живет и работает в Волгограде.

Член Союза писателей России.

Предельная искренность и внутренняя правдивость в стихах Василия Стружа воплощается в удивительную образность. Используя слова и выражения классического русского словаря, поэт создает неологизмы, что позволяет ему постоянно оказываться «за пределами таинственного круга», о котором говорил еще Велимир Хлебников — основатель подобной поэтики, продолжателями которой была и Лианозовская школа.

Единый поток поэтической речи Василия Стружа вбирает и разные стихотворные размеры, и артистическое преобразование синтаксических норм, и все это воплощается в тексты с характерным и естественным стилевым своеобразием — с необыкновенным, всегда узнаваемым нутряным модернизмом. Поэт воплощает в стихах события, явления — в полном спектре нашей постоянно усложняющейся действительности.

Лирический герой Василия Стружа существует и живет среди множества, слышимых в строфах, звуков, шумов, электронных эхосигналов, порождённых актуальной социальной средой, в текущем сверхнасыщенном и сверхсюжетном времени:

Зачем тебе мои подвалы,

Когда, с безумием в ладах,

Ты неба тучные завалы

Пересекаешь лёгким «Ах»?!

Лети! Грешно такую пачкать.

Один я грязь своей души

Перетрясу, переиначу.

А ты лети, душа, дыши!

Перечитывая стихи Василия Стружа — а у поэта на «стихи.ру» 70 тысяч читателей! — по-новому осмысливаешь строки Евгения Баратынского: «...не погиб какой-нибудь неправедный изгиб сердец людских пред нами обнаживший...». «Не погиб» — значит остался запечатлённым, промелькнув в зеркале подсознания, сам краткий миг словотворческого озарения:

я обижаю сновидения

и гоголем по ним хожу

доводит бес до обалдения

и стыдно поутру Стружу

или

объегорив псов грызучих

кот взабрался на забор

потому что в небе лучше

на земле собачий вздор

Вполне может случится, что подобные зарисовки — провозвестник нового…

О творчестве поэта написаны статьи.

Татьяна Данилова — культуролог и критик, подчеркивает: «Сегодня Василий Струж достойно и оригинально представляет в современной русской литературе волгоградскую поэзию, давшую таких значимых поэтов, как Михаил Луконин, Маргарита Агашина, Василий Макеев.

Поэзию Стружа отличают яркость языка и своеобразие взгляда на мир... это и поток поэтического сознания, обрушивающий на читателя лавину образов и речевых экспериментов... поэт держится внешне спокойной, почти традиционной манеры, хотя ритм эмоциональных перепадов... бешеный, как горная река, закованная в тесное ущелье... Верность слову для души обходится очень дорого...».

Станислав Куняев — поэт и редактор, наш автор написал: «В советские времена многие молодые поэтические таланты, мечтавшие поскорее издать первый сборник и вступить в вожделенный Союз писателей, усердно сочиняли себе трудовую биографию... С нашим автором все обстоит иначе. Ему нет нужды притворяться. Трудовая воспитательная колония была? — Была. Работал на северных нефтяных приисках? — Работал. Колхозная крестьянская жизнь? — Да он до сих пор в ней барахтается.

Сумасшедшие попытки «выйти в люди», добиться успеха любой ценой, завоевать место под солнцем в наше алчное время отражены в творениях Василия Стружа и с трагическими, и с комическими подробностями.

Ему не нужно тратить силы на освоение языка нынешней простонародной жизни. Её косноязычие — его сущность. Он другого языка не знает. Правда, особенность его косноязычия в том, что, разгребая эту словесную груду, эти сорняки и чертополохи, вдруг нащупываешь в их гуще жемчужные зерна, отливающие подлинным поэтическим блеском...».

Олег Куимов — прозаик и критик, поделился: «...в современной, омассовлённой литературе тонны и тонны стилистически выверенной макулатурки — совершенной по форме и абсолютно обезличенной и выхолощенной. Строгое соблюдение правил силлаботоники — вовсе не гарант достойной поэзии. У поэта Василия Стружа всё как раз наоборот. Его стилистическое «прихрамывание» становится платой за сохранение мысли. ...одним словом передана целая картина — «острожный чертополох». Именно что к острогу и приводит такой чертополох...

Искренность Василия — искренность так и не повзрослевшего ребёнка…

Настоящий поэт должен сказать что-то новое, что-то такое, что оставит след в душе... Струж, при всех своих недостатках, самобытен, колоритно живописен, остро социален, а его поэтический почерк не сравним ни с чьим. Он стоит особняком, — ну, никому не повторить его талантливого косноязычия! Да и не нужно. Пусть Струж будет один такой...».

Особо трогает мнения под никнеймами:

— «Напоминает детский рассказ про подарки дядюшки...) Но это и для взрослых актуально!»,

— «...вы так точно описали все эмоции и чувства, спасибо Вам…».

И наши читатели, возможно, испытают благодарность:

ГЛУБОКИЙ ЛЕД

Лед не ведает греха

потому как нет соблазна

в ледяной горе стиха

холод гениеобразен

лед не выражая благ

благо по своей природе

ледяным желаньем наг

откровенней зверя хода

ВОЛЧЬЯ ЯГОДА

я собираю волчью ягоду

хоть несъедобная она

но несъедобное и яблоко

являлось оны времена

никто меня не остановит

теперешние времена

перерастут назавтра в оны

где волчья ягода ядна

снеговик

луч пронзил снеговика

талы снежные бока

щёки пузо плечи

а мороз далече

на вынос

должен был закончить жизнь

да не вытянул всей муки

из себя верёвкой жил

пойман жильной сетью скуки

о не вынес из себя

бытность жизненного скарба

отрубного отребья

костной клети миокарда

я не вынес я живу

я готовый не готово

обнимаю смерть жену

выносящую оторву

небо на заборе

объегорив псов грызучих

кот взабрался на забор

потому что в небе лучше

на земле собачий вздор

белый носорог

гляжу и вижу глыбу снега

но это белый носорог

из снежно ледяного лего

взобравшийся на мой порог

рыбкина броня

во мне тяжёлые металлы

увы космическая пыль

сражаясь с я у ног я пала

и я заглох словомобиль

не шевельну последней мыслью

эмоцию не подниму

мой Божий дар урюком высох

и не рождён гурман к нему

я торг веду на млечном рынке

всем тем кто бы желал летать

я продаю доспехи рыбки

я вру она придёт как тать

я торг веду на млечном рынке

снуют кометы вкруг меня

болиды бьются словно крынки

сияет рыбкина броня

я продаю обшивку слова

и рыбий золотой оклад

на дне меня свинец сей олово

и этот рай и этот ад

Академическому другу

я проспал твои 70 лет

Струж последний

видно женщина всякий поэт

тьмы наследник

да живётся тебе как в раю

академику жизни

Владислав небожитель РАО

сын Отчизны

серебряные крылья

если верить кванту

Марс внутри Земли

удивляюсь факту

квант чудить велик

квант одновременно

разом сям и там

Фигаро мгновения

Бог и чёрт бархан

словно горб верблюда

проходя ушко

явленное чудо

для волшебных школ

словно горб верблюда

змеем загордясь

суть крыло Иуды

в шкуре в серебра

раздувание слона

по большей части все поют

поганое занятие

кабы поэзии каюк

поэзиэвтаназия

поэзия же парадокс

немыслимая правда

пронзенье дьявола вещдок

коза цыганка Рада

поэзия вселенский слон

ощупываемый миром

по большей части ныне клон

слона заплывший жиром

страшное бесстрашие

в жизни много минусов

в жизни много плюсов

жизнь пещера Миноса

лабиринт с блютузом

самое нестрашное

встретить Минотавра

суть скота домашнего

наших душ тартара

самое нестрашное

оборвётся ниточка

к Ариадне машущей

нам вдогонку цыпочке

самое нестрашное

даже не убийство

чудища безбашенного

с кем не страшно сжиться

цвет мака

был бы дамой предпочёл

маки гималайские

голубые не для пчёл

для шмелей онлайна

бросил я на фейсбук

голубое тело

маковое как и гугл

ибо жЕны дело

мужику бы красен мак

дружен дюже с кровью

движется аортой страх

пятится бароном

мужику бы красен мак

ибо о гремучий

бивень мужиковых дРак

Марса смачный лучик

волоком

как бы гундит огромный колокол

и будто рядом за стеной

и верно тянут его волоком

он бьётся мерно сам с собой

по-настоящему кошмарное

я видел пьянствовал во сне

под стук копыта сердца вящего

урод невидимый во мне

под одеялом кочевряжился

и колокол выходит жуть

и колокол выходит ряженый

стеною одеялом жгут

бес тщеславия

в меня вселился бес тщеславия

не то чтоб он во мне не был

он был с булавку вдруг с булАву

растёт падлюка что грибы

особенно заметен очень

не наяву увы во сне

когда я расслабляюсь ночью

он неотъемлемо при мне

я обижаю сновидения

и гоголем по ним хожу

доводит бес до обалдения

и стыдно поутру Стружу

в меня вселился бес тщеславия

завёл падлюка граммофон

и раздевается каналья

пришед в очередной мой сон

семикрылый

неразличима болтовня

двуногих болтунов

для семирылого коня

не потому что сноб

но потому что болтуны

на низшей частоте

воркуют с примесью слюны

уйдя лицом в постель

неразличима болтовня

а что ещё стихи

когда не рыба не телЯ

не кости из ухи

а что ещё увы стихи

когда б не идиот

на перекрёстке всех стихий

вспоров пером свой рот

* * *

Человек важнее государства,

Без него ничтожен человек.

Без него и человечность ярко

Не проявит человечных черт.

Человек нежнее государства,

Чей железный хладнокровный ход

В океане жизни, словно барку,

Человека крутит, режет, мнёт.

Человек нужнее государства.

Человек без государства был —

Сиротой казанскою и часто

Выбивался жизненно из сил.

Человек воздвигнул государство

Общей мыслью, общим же трудом,

Воплощёнными, увы, в коварство —

Вот на чём стоит наш общий дом.

Элиста

жеребята пьют шампанское

низкогРадусный кумыс

мрамор кошкой шамаханскою

обернулся на кис-кис

лошадь мечется серебряная

шашкой лошадиный шрам

ходит извиваясь реберно

на испуг её ушам

парк нисходит в лес овражный

сухота как чистота

абсолютная оранжевая

сальна солнца пузота

мрамор сколотого уха

красен гладь ни пуха

золотой мальчик

намываю золото

богатею духом

добела как олово

намываю пухлое

вижусь с отражением

в жгучем самородке

слёз опровержением

золотая морда

тычусь в пойла золото

отражаясь рылом

золотом обмолотый

крыт сусальным илом

в золото с копытами

взгромождаюсь плотски

отраженьем вылитый

золотой по-скотски

мураш

травинка принимает дождь

вернее каплю дождевую

нас потрясает кабы дрожь

от ножевого на живую

лечу с травинки муравей

от поножовщины и качки

травинка на бровях бравей

и мурашу не на удачу

родовое древо

пала папина яблоня

горлицами облюбованная

злые соседи

якобы

мёртвую уже кокнули

ждали соседи долго

можно станет когда

кокнуть её уБогую

видимо ждали всегда

от рождения яблони

поджидали Ганзеевы

вырывшие ямку

папиной яблоне звери

посадил папа яблоню

в ихнюю ямку

объегорил

якобы

поразил ямку язва

бирюза

душа перетирает тело

оно ломается

душа

с него срывается умело

в загробие своё шурша

уходит в мир обетованный

в мир бриллиантовых крестов

где чтенье фолианта в ванной

средь розы светолепестков

где жарят ломаное тело

на огнедышащих червях

где бы безумие вскипело

СВИНцовой глоткою ревмя

где малой спичкой спалят кости

во освещенье дна души

где дна берёзовые доски

тьмой бирюзовою прошив

здравие

кошки оседлали теплотрассу

и собака бегает за мной

свет красивой птицей жёлтой красной

в кронах голубых иду домой

споро переносятся болезни

божьей благодатию в утиль

розовый язык собаки лезет

в тёплый снег вдоль нашего пути

розовыми птицами берёзы

птицей жёлтой белою стальной

поутру разряженный заёрзал

кончиками веток ветр иной

подсветка

если ночью подсветить монету

лазером пройти но по ребру

месяц появляется моментом

в упокой монетному ядру

так и во вселенной ночи сущность

свету выставляет разве горб

разве свет по остриё запущен

звёздочкой возжечь горбатый гроб

так и во вселенной планетарны

крапинки огня на хладном льду

остова невидимых товаров

маркировкой только на виду

так и во вселенной человека

редкие понятные огни

памяти ли чувств за тьмою века

вдруг сверкнут разумно в ночи дни

возгораюсь делом и любовью

но ни дел увы и ни любви

ни сигары нет ни алкоголя

лазерно на смоляной крови

глухой набат

хотелось бы понять Всевышнего

хотелось бы чертей понять

ворона как потомок ящера

не поумнела ни на пядь

не поумнела обезьяна

тупеет Бога человек

но космос требует хозяина

и человек стремится вверх

тупеет нож в цветущем сале

холёной солнечно земли

звезда бы землю покусала

дыра б глотнула Бог вели

тупеет клык тупеет слово

тупеет колченого жест

блоха жирует на подковах

статичен пантеон небес

тупеет православный образ

бревном в неверящем глазу

глаз не пытая сытый полоз

свернувшись в черепном тазу

осеннее

осень это весна

леденеючи смертно

но бессмертна сосна

этим временем скверным

этим временем я

залюбуюсь сосною

камень сердца храня

до нескорого зноя

этим временем я

чудо в красной рубашке

одиноко маяк

неба чёрным барашкам

этим временем я

залюбуюсь сосною

недоступны края

этой барышни сонной

* * *

Если б людям удалось

Утвердить мечтанья Маркса

Жизнью, делом! Мы, небось,

Жили бы без денег, ясно.

В прошлом нашем СССР

Жил я, как и все, неплохо,

Скушный, правда, мозгом сер,

И без воли волчьей сдох бы.

Ну, а время понеслось

Под уклоном к девяностым.

И кому тогда спалось?!

Стал я как бы выше ростом!

В кабинеты я ходил,

Я гремел-сорил деньгами,

Рыбку в омуте удил,

Жил последними деньками.

Всё проходит. Всё прошло...

Лучше б вышло всё у Маркса.

На душе нехорошо

У России после фарса.

СОВРЕМЕННИК

Петуха пустить — не опомнится!

Заглянуть в глаза — усмехнётся!

Человека нашёл я, оскомистый

Человечище! Не сглотнётся!

Посветить в него — свет аукнется

Жёлтой жёлчью вопреки разуму!

И конечности его — куклами —

И в глазницу тебе! И за пазуху!

Повернёшь, нахлебавшись несолоно,

От сего человека в сторону

И полями бредёшь, не сёлами;

И лесами — к волку да к ворону.

* * *

Зачем тебе моя тюрьма,

Когда безумною свободой

Ещё ты, душенька, полна?!

Лети себе под небосводом!

Зачем тебе мои подвалы,

Когда, с безумием в ладах,

Ты неба тучные завалы

Пересекаешь лёгким «Ах»?!

Лети! Грешно такую пачкать.

Один я грязь своей души

Перетрясу, переиначу.

А ты лети, душа, дыши!

***

я отдалился от стихов

одни манипуляции

вершу напополам с грехом

немой жестикуляцией

я отдалился от себя

свободно моё тело

аморфно тело не любя

бескровнейшее тленно

я отдалился от небес

ото всего величия

которым Боже словно лес

вещал годов количество

я удалился в кабинет

и задушил там слово

и труп его смердя памфлет

бездушия основа

Пропуск

или же в неведении

или сплю и трус

только не из меди я

выживать не рвусь

даже на бумаге

я уже не тот

Михаил-архангел

сам я из пустот

пропускаю время

ветры и тела

сквозь себя Каренин

выбравший дела

пропускаю звёзды

что я пропустил

давленые грозди

костяной настил

Меченый

что сулят в сердцах мозги

языку сердечному

ледниковое ни зги

псевдобесконечности

жди худого от мозгов

твоему искусству

полон черепной загон

счётных агнцев дустом

лбом остекленевший мозг

сковывает вечность

босховских янтарных поз

насекомомеченых

Велосипедист

изогнулся как змея

велосипедист

вертится под ним земля

блещет солнце спиц

Ландшафтная любовь

ещё фигура существующая

вышагиваю гневно я

как будто счастие ищу ещё

я взглядом горизонт сверля

я весь воюющее детство

под корень быт не быт рублю

ради того чтоб наглядеться

на ожидаемое ю

я весь воюющее детство

я красный галстук медный горн

Ради ЧЕЛтовского кокетства

воды ущелий снега гор

Неполное нечто

не могу стоять на месте

обязательнейший рост

на какой способны дети

обязательнейший кросс

нас касаемое тело

должно ахово сойти

иначе слежится мелом

камнем костяным сочти

вечности годится мрамор

явновесно если что

бюстом человечных рамок

как неполное ничто

Пятница всмятку

что отрада ныне пятница

надо ль верить в этот бред

что по пятницам в курятнике

ни лисы ни волка нет

что по пятницу работая

отрываешься потóм

как яйцо высокорóдное

с клювом крыльями хвостом

Василий Тёмный

Господь во мне убил поэта

Он выволок меня на свет

как будто на шоссе проспекта

где сбил меня Святой атлет

поэт водился в чермном море

где бегал раковых акул

где даже чёрта объегорил

мертвецки освещён уснул

Дурень и герань

даже если для урока

но положено и так

что судьба к тебе жестока

ты её Иван дурак

сказочного песнопения

баснословная мораль

укрепи моё терпение

как мещанская герань

светик мёртвого уюта

во горшке такого рог

раскраснелся живо люто

как бодлеровский цветок

Несизифов труд

я качу свою голову вниз

но она возвращается в гору

а навстречу мне вечно Сизиф

изнурённый выходит притворно

невозможна дорога моя

невозможна дорога Сизифа

невозможной дороги маньяк

я увы существо антимифа

возвышается голова

я насильно гадюку роняю

ей навстречу античный болван

каменюку кабы поднимая

Шаровый путь

никакого нет терпения

над собою не расту

подвергаюся смятению

не завидую Христу

существо головопятое

человек и пылесос

зацелованный опятами

золота любовь в засос

переполненный поэзией

не лишённый словом прав

живота как словорези

голосящей брюха страх

переполненный медузами

призраками солнца в штиль

огорошенного пуза

шаромлечного пути

Верблюдица

какая церковь для красавицы

ей подобает светский храм

она на золото бросается

и от него желает ран

какая церковь для богатого

для власти церковь такова

краса копытная мохнатая

зло колоколит сатана

но иноходная народная

пройдёт в игольное ушко

кабы в ушко веропроводное

верблюдицею без мешков

Огневица

помимо адского огня

горит огонь Божественный

пылает ночь помимо дня

пылаю я торжественно

пылает море детских книг

недетские лисички

пылает вечность словно миг

тела пылают кличками

пылает млечность как кино

как чёрная материя

причастным хлебом и вином

подземною мистерией

колышет огнь колокола

огни змеятся трубно

в огне воды огонь-калан

дрейфует беспробудно

Головокружение от успехов

сквозь океанов стёкла

из ада зырят черти

на солнечное сопло

системы нашей смертной

о веселятся овцы

планетного кадила

как ладан в пойме солнца

что нисховосходило

затягивает петлю

земное притяжение

уродует Я кеглит

во головокружении

Чистка журналов

чёрт-те знает что такое

только не поэзия

жилы кормовой моркови

на словах зарезанные

и читаю оны я

шамкаю что ухом

то бишь рылом как сия

обрастая пухом

Корреляционный жупел

перестаю сопротивляться

сарказму собственного дара

что мне до самокорреляций

небесного во мне кумара

оскалом вычурно-клыкастым

жую квадратную бумагу

как Че Гевара Фидель Кастро

Нагиня кокнутого Нага

змея несущая мангуста

через рисованные джунгли

ужо не глупо и не пусто

и пусто-глупо

полный жупел

Не вечность

я делаю вечные вещи

несокрушимы они

но вечность надобна меньше

невечности эти дни

и млечность на неба задворках

невечности не до неё

невечности место в морге

покойный невечность поёт

Звериный догмат

похожи люди на зверей

когда они подобия

бесчеловечных упырей

имеющих незлобие

когда естественный отбор

дарован обезьяной

в чужого разума собор

влезающей изъяном

когда божественно ничто

по мнению великих

его наполнивших мечтой

о золоте их клики

когда имеющий весь мир

не уничтожен Богом

и вековечен как Памир

под ледяною догмой

Строфа

жаль поэту дела нет

до великой прозы

да строфа её скелет

как хребет у розы

Преподобный

я чувствую своё ничтожество

подобие оно не тождество

подобен крот штурмовику

но кот тождественен коту

и потому подобный Богу

тождествен самому себе

залегшему в свою берлогу

смакуя лапу-оберег

и потому подобный Богу

быть Богом только устаю

и далеко увы не догма

и беса павшего таю

Смех и грех

нельзя смеяться над таджиком

нельзя смеяться над собой

не буду в том как Пётр божиться

случается весёлый сбой

я ржу как раненая лошадь

поди пародию пиши

как я залил Петрову площадь

весёлой кровию души

Ось в колесе

что получает человек

когда не веря в Бога

он грех свой всё-таки поверг

и пьёт из его рога

неверие же верный грех

которое повергнув

поверить должен имярек

неверующий серверно

в существенное колесо

где в спицах его строфных

ось круженная средь лесов

христианин-дистрофик

Плейбой на ужин

в мире нашем гадском плотском

очень важно быть мальком

дьявол в мире нашем лоцман

флот чертовский исполком

в мире парус ложь и подлость

в фаворитах у ветрóв

праведно кусаю локти

деревянных осетров

унижением настружен

как христианин любой

унижающему ужин

унижающей плейбой

Без рук без ног

человек прямоходящий

не поймёт четвероногого

не осилив водки ящика

и не опустившись Богом

человек прямоходящий

понимает обезьяну

с ним в одних углях стоящую

человека без баяна

человек прямоходящий

существо не Бога Дарвина

навсегда сыграет в ящера

как четвероногий варвар

кровь прольётся да покается

и потом подобна Богу

Ноем Стружем Авель-Каином

в царствии неруконогом

Вещизм

вещи надо получить

чтобы их возненавидеть

если только сердцем чист

ежели христовый лидер

надо верить во себя

невещественного иже

органы на ком сидят

как мигранты на Париже

надо верить в светофор

двух огней из Рая-Ада

здесь Христос там Христофор

хоть обоим и не рады

надо верить в круглый свет

и в квадратный как Малевич

в слово Верю как поэт

в луч пчелиный и в сочельник

плевелы

если б меня разбудили

был бы я огорчён

сплю в зеркальном аиле

будто я не причём

ото всего веет делом

телом упущенных слов

нету казалось омелы

ею заросших дворцов

нету казалось сегодня

Умершего вчера

завтра какое угодно

завтра из серебра

вырученного горшечником

за кровавый надел

нету замены решетчатому

виду пейзажных плевел

существует мнение

мнений много

мнение одно

среди мнений мнение злой гений

кровь его дешёвое вино

и ржаная плоть его суть мнений

пирамидальная высь

я большущий имярек

если б кто меня увидел

как я бытом пренебрЕг

как честнейший духа лидер

если б кто пошёл за мной

вверх штурмуя пирамиду

под аплодисментоВой

человековолкоидол

если бы пошёл за мной

на вершину там где лунно

там где оказался Ной

со своей семьёй коммуной

если бы пошёл за мной

через грех подзвёздный к солнцу

обезгрешенной иной

жизни не животных порций

прозебающих в аду

кома шара злодвуногого

если бы я был в ладу

с человечествоминогами

жаркая искра

я чувствую себя овцой

ведомою к забою

ведомою но не творцом

земной подземной голью

меня Всевышний посети

и научи держаться

среди космических светил

Твоею искрой жаркой

меня Всевышний посети

а я тут стол накрою

и ко столу подам стихи

что со стружовой кровью