Скандал оставили экрану

На самом-то деле страсти нагнетались всерьез. Кто-то из профсоюзных лидеров пообещал, что в город нагрянут тысячи актеров-забастовщиков и что Канн получит церемонию открытия, которую запомнит надолго. Актерскую петицию (а проблема в том, что им решили урезать зарплату во время простоя) подписали все три французских режиссера, чьи фильмы отобраны в каннский конкурс, в том числе мэтр Оливье Ассаяс (а куда денешься? Тебя же иначе эти актеры со света сживут). К профсоюзным бойцам пообещали присоединиться антиглобалисты («Хана единственному в городе «Макдоналдсу», – печально подумал ваш корреспондент).

В ответ деловые люди Канна, от владельцев магазинов до рестораторов и парикмахеров во главе с местным вице-мэром провели на набережной Круазетт массовую манифестацию под лозунгами: «Вива фестиваль!» и «Вива Канн!» – я их понимаю, и не только как патриотов своего города: кинофестиваль дает им всем такую прибыль, что можно потом спокойно отдыхать. Снимки этой демонстрации опубликовали в день открытия фестиваля все французские газеты. Рядом располагались другие суровые фото: полицейские, как пешие, так и конные, плотным кольцом окружают фестивальный дворец. «Единственное, что мы можем гарантировать: во дворец ОНИ не прорвутся», – решительно заявил кто-то из полицейских чинов, не слишком обнадежив своими словами гостей-кинематографистов.

Приехав в Канн, ваш кинообозреватель ожидал увидеть баррикады и танковые ежи. Оказалось: все спокойно. На Круазетт никто ничего не выкрикивает. Полиции – да, больше обычного (к началу церемонии одна из боковых улочек была целиком забита полицейскими фургонами – прежде такого не случалось), но нервного ожидания на лицах жандармов не написано. В деловой атмосфере фестиваля все словно бы забыли об обещанных погромах: коллеги-журналисты уже с утра носились как угорелые, разрываясь между необходимостью смотреть фильмы, добывать интервью, фильтровать тонны буклетов, которые каждый час выгребаешь из пресс-бокса и т. д. На дневную пресс-конференцию фильма открытия «Дурное воспитание» оказалось не пробиться: все хотели поглазеть на живого классика режиссера Педро Альмодовара и новую суперзвезду Гаэля Гарсию Берналя. На пресс-конференции жюри его президент Квентин Тарантино выглядел умиротворенным и очень довольным собой: если он с кем и подрался, то успел от этого отойти.

На кого в итоге повлияли угрозы баталий – так это на публику. Публики у каннской лестницы собралось, как всегда, много (и самые ушлые по традиции занимали лучшие места с утра, причем для полноты обзора пришли со стремянками), но не очень-очень много. Хотя звезд явилось навалом. Я помню год (ровно десять лет назад, когда в Канне и победил Тарантино со своим «Криминальным чтивом»), когда двумя единственными звездами церемонии оказались президент жюри Клинт Иствуд и его зам по политработе Катрин Денев. Теперь же по лестнице прошли Тарантино, Кэтлин Тернер, Эммануэль Беар, Тильда Суинтон (жюри), Альмодовар с Берналем и компанией (фильм открытия), Бред Питт с Орландо Блумом (звезды показанного вчера вечером фильма «Троя»), Жерар Депардье (сам по себе)… Оставшиеся дома из-за угрозы побоищ, небось, кусали потом локти.

Главным скандалом церемонии стал в конечном счете именно фильм открытия «Дурное воспитание» – другое дело, что скандальным его сочтут только те, кто не видел ни одной картины Педро Альмодовара. Впрочем, «Дурное воспитание», хотя это по жанру и привычная для Альмодовара мелодрама с сильно закрученным сюжетом, все-таки отличается от прежних фильмов испанского мэтра, в том числе и последних «Все о моей матери» и «Поговори с ней». Кажется, это первый фильм Альмодовара, где почти нет смешных эпизодов – чистая трагедия. Первый фильм, где почти нет женщин. Кроме того, это предельно личный фильм: когда он завершается, начинаешь подозревать, что в сюжете много автобиографического. Действие происходит в нескольких временах от 60-х до 80-х годов. Берналь изображает ушлого малого, актера, который спустя шестнадцать лет находит своего школьного друга, ставшего известным режиссером (в нем и угадывается молодой Альмодовар). Он приносит ему свой рассказ, в котором описывается давняя школьная любовь между ними и то, как эта любовь якобы развивалась потом, когда они повзрослели. Учились они при этом в закрытой церковной школе, где священник – учитель литературы – соблазнил героя Берналя. Откровенных сцен любви в фильме полно. Публике не привыкать к откровенным сценам, но тут-то особая любовь, так что наш зритель (а фильм выйдет у нас в прокат) наверняка выпадет в осадок. В конечном счете оказывается, что герой Берналя не совсем тот, за кого себя выдает, а сам фильм – неклассическая по содержанию, но классическая по духу трагедия о коварстве и любви, о том, что в любовных отношениях всегда есть жертва, но кто именно жертва, не сразу и поймешь.

Дождемся фильма другого классика Эмира Кустурицы, который покажут сегодня. Он наверняка будет повеселее. Да и называется «Жизнь чудесна».